Золото мертвецов

А поскольку никаких документов у моряка не было, кроме сопровождавшей его истории болезни, и имелась только запись «Старшина 1-й статьи Воронов. Бежал из финского плена», им заинтересовался обслуживавший госпиталь особист старший лейтенант Винник.

До сорок третьего года он служил в системе ГУЛАГа, откуда за провинности был переведен в органы военной контрразведки. Специфику ее работы знал слабо и активно применял в деятельности лагерную, выдавая «на-гора» дела по измене родине, контрреволюционной деятельности и саботажу.

Не миновала эта чаша и Воронова.

Вызванный к старшему лейтенанту на беседу, он ему сразу не понравился независимым видом и строптивостью.

В лагерях Винник привык работать с другими людьми, сломленными и запуганными.

— Так говоришь, попал в плен без сознания? — прищурил он бровь, когда Тим рассказал все, как было.

— Именно, — кивнул отросшим чубом старшина. — В противном случае я бы застрелился.

— А кто это может подтвердить? — наклонился к нему особист. — Смотреть мне в глаза и отвечать. Быстро!

— Никто, я очнулся спустя сутки в лагерном бараке.

— А потом тебя завербовали и перебросили за линию фронта, — вкрадчиво сказал старший лейтенант. — И с каким, интересно, заданием? Отвечай, сука!

— Ты на меня не ори, — нахмурился раненый. — Никто меня не вербовал. А в каком районе вышел, с чем и кому, я тебе сказал. Возьми да проверь, это твоя работа.

В следующий момент особист дал ему в челюсть, Тима снесло с табуретки.

Потом были арест, одиночка и еще пара допросов с пристрастием. Все доводы о ценном грузе в тундре Винник посчитал ложью, сфабриковав за неделю дело.

Скорым был и трибунал, где зачитали только протоколы.

За измену Родине в форме сдачи в плен Воронова, разжаловав, приговорили к расстрелу. Но, проявив социалистическую гуманность, заменили на штрафную роту.

Через неделю рядовой Воронов принял свой первый бой в новом качестве под Харьковом.

Роте штрафников, в которую он попал, приданной одному из стрелковых полков, было приказано взять село Малиновка в полосе наступления полка, где находился немецкий штаб с охраной и узлом связи.

— Значит так, — выстроив роту в составе полутора сотен человек в порубленном снарядами леске, прошелся перед строем ее командир — старший лейтенант Васильев. — Там, — обернувшись, ткнул пальцем за извилистую линию видневшихся на опушке окопов, — сидят фрицы. Задача роты выбить их и захватить село. Вопросы?

— А если не захватим? — раздался чей-то голос с левого фланга.

— Кто побежит назад, тот будет расстрелян, — покосился туда офицер. — Командиры взводов! Личный состав на исходную!

Бряцая котелками и оружием, рота направилась к окопам, где, спустившись вниз, заняла определенный ей участок.

— Ну, все. Тут нам и хана, — положив на бруствер винтовку, сказал Тиму сосед, судя по виду, из блатных, в наколках и с золотой фиксой.

— Не каркай, — сказал бывший старшина, пришлепнув диск на ручник, — поживем — увидим.

Атака началась с артподготовки.

Где-то за леском ударили несколько батарей, и линия вражеской обороны вспучилась разрывами.

— Так их, в душу бога мать! — прижимаясь к стенке окопа, прокричал Тиму сосед справа, примыкая к трехлинейке штык. — Щас будет сигнал к атаке!

Артподготовка длилась минут пять, потом затихла, и в небо с НП полка унеслась зеленая ракета.

— Вперед! — заорал старший лейтенант, ему завторили свистки взводных, и штрафники стали выскакивать из траншей. Одни молча, другие с соленым матом.

Вымахнув из своей, Тим удобнее перехватил ручник и побежал вперед, за парнем с трехлинейкой. Справа и слева от них, стуча каблуками в землю и вразнобой паля в сторону немецких траншей, разворачивалась в атаке рота.

Судя по далеким крикам «ура!» на правом и левом флангах, там в атаку пошли батальоны полка, что придавало силы.

Дым над немецкими позициями между тем рассеялся, и они ожили.

Навстречу атакующим с воем полетели мины, затем ударили пушки из села, вслед за ними залаяли пулеметы.

Впереди Тима стали падать бойцы, кто-то с воплем рванул назад, а бежавшего сбоку, метрах в пяти, взводного разнесло на куски прямым попаданием мины.

На половине пути атака стала захлебываться. Бросавшиеся из стороны в сторону и теперь уже яростно вопящие штрафники начали выдыхаться, а некоторые пятиться и искать укрытия.

— Вперед! Вперед, мать вашу! — надрывались командиры, пиная сапогами залегших бойцов, в грохоте и вое боя.

Спасли положение штурмовики.

Три звена беззвучно вынеслись из глубины тыла, на бреющем пронеслись над полем, земля дрогнула, и немецкие позиции вновь затянуло дымом.

Запаленно дыша и обливаясь потом, Тим вскочил на развороченный бруствер, расстрелял в упор устанавливающий опрокинутый МГ немецкий расчет, затем обрушился вниз и дал длинную очередь вдоль окопа.

Сзади на него прыгнул эсэсовец, замахнувшись кинжалом, но парень с трехлинейкой ловко всадил ему в бок штык — на тебе, сука!

Через окоп перепрыгивали другие штрафники, и скоро бой завязался в селе, где длился еще час, штаб был уничтожен.