Золото мертвецов

Затем его, багрового от удушья и мучительно кашлявшего, впихнули в другую камеру, под номером тринадцать.

В отличие от первой она была значительно меньше. С одноярусными, застеленными одеялами нарами, небольшим телевизором на столе и булькающим в кружке кипятильником.

— Проходи, мент, — сказали с нар, на которых, дымя сигаретами, играли в карты четверо парней с рожами горилл и в наколках.

— Я не мент, — прохрипел Шмаков, обессиленно присев с краю.

— Пшел! — ткнул его ногой один из играющих, и Алексей свалился на пол камеры.

— Ату его, Кувалда! — захохотали остальные.

— Тебе кто разрешил садиться, гнус? — прошипел Кувалда и, встав с нар, по-кошачьи мягко двинулся к жертве.

Предвидя дальнейшие события, Шмаков не стал ждать и врезал блатного кулаком под дых. А когда тот повалился на пол, сцепленными в замок руками саданул по затылку. Но выпрямиться не успел — остальные навалились и сбили с ног.

— Шустрый мент, — хрипел кто-то, выворачивая руки.

Затем Шмакова швырнули лицом на нары и стали срывать джинсы.

— Ну, держись, Саша, щас будешь Маша! — осклабился держащий его за горло лысый крепыш. — Давай, Кувалда, ты первый!

Неимоверным усилием Шмаков сбросил с себя насильников, подмял под себя лысого и впился тому зубами в горло.

Последнее, что почувствовал, — солоноватый привкус заполнившей рот крови и сокрушительный удар, потрясший все тело…

Глава 3 Свобода

А в это время бывший полковник и зэк Юрий Иванович Огнев буром пер по ночной тундре в сторону, противоположную лагерю.

Когда, инсценировав падение за борт, он оказался в ледяной воде и отпустил тяжелый мешок, то едва не выскочил на поверхность. Однако через мгновение, придя в себя и сбросив с ног тянущие ко дну ботинки, поплыл под водой в сторону дебаркадера.

Ему повезло — вынырнул как раз в узком промежутке между бортом посудины и осклизлыми сваями пристани. Быстро оглядевшись и заметив краем глаза, как охрана мечется у баржи, Огнев ухватился руками за почти касающуюся воды стойку, подтянулся и оказался на палубе.

Оставляя за собой мокрый след, ужом пополз к надстройке, где, перевалив через высокий комингс, скрылся в темном проеме двери.

Щелкая от холода зубами, он проследовал в полумрак чрева посудины и довольно быстро нашел душевую, с десятком ржавых кабин в одну линию.

В самой последней, в углу, лежал туго набитый рюкзак.

Там оказался комплект зимнего камуфляжа, несколько банок тушенки и консервов, упаковка галет, фляга со спиртом плюс блок сигарет. А в имевшихся сверху карманах — вороненый ТТ с двумя запасными обоймами, финка, несколько газовых зажигалок и карта Кольского полуострова.

— Ну, Леха, молодец. С этим можно и на полюс двигать, — растроганно бормотал Огнев, сбрасывая с себя лагерное шматье и облачаясь в привычный камуфляж с берцами.

Затем, отхлебнув из фляги, стал рассовывать по карманам оружие, сигареты и другое. Во внутреннем наткнулся на бумажник с несколькими отечественными купюрами и зеленой американской сотней.

Когда над осенней тундрой посветлело, Огнев был уже далеко от зоны.

В неглубоком распадке, поросшем багульником и иван-чаем, он устроил первый привал. Взрезал финкой банку тушенки и ополовинил ее, закусывая пресными галетами, потом, растопырив пальцы, черпнул изо мха горсть клюквы и с наслаждением сжевал вяжущие рот ягоды.

Закончив перекус, Огнев достал из рюкзака карту и, цедя сквозь зубы «группа крови на рукаве, мой порядковый номер на рукаве…», принялся ее изучать.

Внимание сразу же привлек красный пунктир железной дороги, пересекающий Кольский полуостров в сторону Карелии.

По расчетам, он находился в сотне километров от нее. Если выйти к железке, по которой следовали грузовые составы с рудой в центральную часть страны, можно без особых усилий добраться до Санкт-Петербурга.

Отсутствие документов не смущало. Главное — имелись оружие и деньги. А с ними полковнику был не страшен сам черт.

Однако все оказалось не так просто.

На третий день пути, в россыпи сопок, его заметил наряд Арктического погранотряда, патрулировавший этот участок тундры. Пограничники — их было двое, с собакой, начали преследовать незнакомца, а когда тот поддал ходу, спустили овчарку.

Зная по опыту, что от нее не уйти, Огнев залег за ближайший валун и из пистолета третьим выстрелом, почти в упор, свалил летящего на него пса. Тот грохнулся рядом уже мертвым.

Солдаты открыли ответный огонь и короткими перебежками стали приближаться к валуну. Стрельбу они вели прицельно, охватывая беглеца с флангов, и Огнев понял, что оторваться ему не светит. Решил воспользоваться опытом Афгана.

Скинув рюкзак, быстро достал финку и спрятал ее в правый рукав куртки, зажав лезвие в ладони. Потом закричал, что сдается. А когда стрельба прекратилась, встал, швырнул ТТ в сторону пограничников и поднял руки.

Взяв оружие на изготовку, те осторожно, уступом, двинулись к незнакомцу. Впереди плотный сержант со злым обветренным лицом, сзади и чуть в стороне молоденький щуплый солдат.

«Профессионально работают, молодцы» — отметил про себя Огнев, активно демонстрируя испуг мимикой лица и дрожанием рук и коленей.