Золото небесных королей

Мечек был разут из-за начавшейся жары. Его белоснежные босые ноги странно смотрелись под тёмно-зелёными штанами с кожаной шнуровкой, сейчас распущенной. Он был в одной рубахе с расшитом красными петухами и конскими головами воротом и рукавами, без своей привычной длиннополой свиты и плаща. Панциря из железных пластин и шлема с клыками медведей на нём тоже не было. Однако серебряное солнце князя Эрзена Пешуса висело на цепи на его груди. Его воины в яйцеобразные железные шапки, утыканных по ободу клыками хищников, заросшие гуще чем викинги соломенно-рыжими бородами, несли в руках копья со змеиными языками-флажками. На бурундеях были как обычно надеты лакированные кожаные панцири поверх шерстяных свит, усиленные железными бляхами как у степняков. Их знаменосец нёс трепещущий красный стяг на поперечной перекладине с изображением всё того же трёхглазого оскаленного солнца с лучами-змеями.

— Чего это он босой, но со стягом? — удивлённо произнёс Сесик, — чего-то важное хочет сообщить, наверно, что оставляет нашу рать и возвращается на Оку.

— Ему князь его Пешус вернётся без спроса, — проворчал Стовов и уже громко спросил бурундейского воеводу, — как дела, Мечек, чего стряслось?

— Все мои перешли через овраг, — сказал воевода, щуря глаза от солнечных бликов и кривя морщинистое лицо, — и вот что хотел я сказать тебе, о чём поговорить, князь…

— Решил один назад идти, домой? — усмехнувшись переспросил князь, подмигивая Семику, — устал поди?

— Нет, храни тебя Ярило и Юммо, — ответил Мечек, оглядываясь на Рагдая и Ацура, — от Стовграда до Новограда-на-Волхове мы шли по твоей земле, потом по земле Водополка Тёмного, по Ладоге, реке Новой, через Моонзунд, пруссов, поморян, Одер, слезцев сюда, к Мораве…

— Руки устали грести или лошади идти? — бесцеремонно перебив его, спросил Тороп и затем глухо засмеялся, огляделся по сторонам, как бы приглашая других присоединиться к веселью, — чего-то на бурундеев не похоже, что они расстояний теперь пугаются, ты же говорил, что и ты и в Саксин-на-Волге ходил, и в Тарухань ходил, и в Киев…

— Да, я по харыз-юлыйской дороге через Сарын-на-Дону, Балин и Курс туда купцов несколько раз сопровождал с воинами князя… — ответил Мечек, растягивая слова, и было понятно что он вполне спокоен и добродушно настроен, — не про то я сейчас…

— А про что?

— Тучи сгущаются у нас над головой, — Мечек укоризненно покачал седыми кудрями и посмотрел в сторону Ладри, — идём мы по землям враждебным, где все против всех воюют и совсем не понятно как дальше быть всем нам, а от Хетрока всё нет вестей.

— Хорошо сказал, красиво, ну прямо как полтеск, — князь то ли улыбнулся, то ли оскалился злобно, — ничего не понять!

— Мечек хочет сказать, что тут война всех со всеми, и не ведомое никому наше малое числом войско рано или поздно уничтожат те или другие силы, — вмешался в разговор Рагдай неожиданно расстроенным голосом, — каждая сторона может подумать, что мы приглашены врагом для тайных и коварных дел в их тылу, для нападения на вождей или потравы колодцев например. Лангобарды будут думать, что мы стоим за аваров, авары будут думать, что мы за Само, а Самосвят будет думать, что мы за франков.

— Может быть нам действительно стать за кого-нибудь, чтобы хотя бы одна из четырёх сторон на нас не охотилась? — наивно спросил Ладри, — так ведь будет лучше?

— Ацур, слушай, уведи его, глаза бы мои его не видели, — сказал на это князь, — он ещё будет здесь голос подавать!

— Принять чью-то сторону будет ещё хуже, — ответил Семик, — тогда уже не отговоришься, что мол мы тут случайно участвуем в боях, а сами по другой нужде находимся в этих краях. Мы не трогаем никого и нас никто не трогает.

— Да в том то и дело, что трогает! — неожиданно поддержал мысль Ладри книжник, — нужно примкнуть к кому-нибудь, например к франкам. Мы же назвались при встрече с лангобардами алеманами и хитрость сработала, и на нас они не напали.

— Пока вы сами на их короля не напали, — скривив в усмешке рот сказал на это Семик, — теперь с лангобардами лучше не встречаться, а ведь они вроде союзники франков.

— Трогать никого не будем и пройдём как нитка за иголкой, клянусь Ярилой, — сказал Тороп, — нам только бы Хетрока дождаться с вестями, а потом мы всё равно отсюда сразу уйдём, чего думать здесь, не понятно мне. Постоим спокойно станом где-нибудь, подождём разведчиков.

— Тут мест спокойных я что-то не наблюдаю, — задумчиво сказал на это князь, — везде глаза и уши, а после обретения святой в войске своём, так вообще началось…

И действительно, посмотрев туда куда князь при этих словах указал пальцем, все увидели как неподалёку от места, где стребляне переправляли заложниц, уже стояла кучка сербов и хорватов с крестами в руках. В руках у них были изображения их святых, нарисованные и скульптурные, и было слышно что они что-то поют, а сербский проповедник Драго машет руками в такт пению.