Золото небесных королей

— Нет, книжник, поход как поход, мы и не в такие дела попадали у себя, и на Волге и на Дону, и на Ладоге бывало всякое, и биармы, и чудь… — ответил князь, — но у меня такое чувство, что не нужно нам сейчас идти к Оломоуцу, а нужно подождать до темноты и возвращаться окружным путём к Одеру, к своим лодиям, ждать там известий от Хетрока, и пусть мы там будем у всех на виду, но ведь и здесь мы не можем оставаться в покое.

— Да уж, кто знал, что здесь такая война разразится и нам придётся бегать от всех по ночам в лесах, — ответил книжник тяжело вздыхая, — я даже не могу сказать как лучше тебе с войском поступить: идти в леса у Оломоуца или вернутся в верховья Одера к кораблям.

— Вот поэтому и погадаем мы на птице, на её внутренностях и жертву Яриле принесём, — проворчал князь, — великий бог Ярило нас не оставит в беде, мы ему исправно кровью жертвенной платим, и людской тоже бывает платим, ему не на что жаловаться, не то что христианским богам, которым кроме молитв никаких жертв не приносят, а только просят: дай да дай!

— Сложить бы сейчас костерок и нажарить мяса жертвенного животного побольше. У викингов и полтесков много хворых и раненых уже. Им бы отдохнуть хорошенько и подкрепиться хорошей едой. У бурундеев воеводы Мечека двое воинов заболели лихоманкой и в жар впали, — сказал Рагдай, — у твоих кривичей тоже много больных, как не бережёшь ты их всех, а у Мышеца и Порухи жар начался тоже и еле они на ногах стоят, ходят и шатаются всё время.

— Да, точно, — подтвердил воевода, — шатаются.

— Пусть козу молодую зарежут пока, хворым целебную кровь, остальным сырое мясо, коль до ночи не вытерпят, пока дым виден не будет. Впервой что ль?! Потом в жертву корову принесём Яриле и священное мясо всем будет жаренное. Почему я должен за все головы сразу думать? — Стовов резко повернулся к ним, стукнув ножнами меча о берёзу: на его лбу, под липкими от пота кудрями, над переносицей, ярко багровело ровное пятно, — ну, что смотрите!?

— Аб… — Семик хотел было что-то сказать, но передумал и, вытаращив белёсые глаза, попятился.

Он повернулся и быстро пошёл обратно, распорядиться о кострах, песнях, петухе, корове и козе. Махнув рукой, чтоб к нему никто больше не подходил, Стовов сел в траву, скрестил по-степному ноги и положил меч рядом. Он утёр со лба пот, посмотрел сначала в пустоту голубого неба сквозь листву, затем на Семика. Воевода подошёл к стреблянам и начал что-то говорить Оре. Стреблянский вождь, несмотря на жару, закутанный в складках волчьей шкуры перепачканной глиной, стоял и слушал неподвижно, похожий на идола. Он глядел на Семика так, будто в первый раз его видел. Неподалёку от них находились Ломонос с Полукормом. Они деловито начали выбирать из захваченных в Стрилке животных, козу. Ломонос одновременно с этим отгонял двух стреблян, вызвавшихся от скуки помочь в этом деле. Там же дружинник-кривич Стень, запустив руку в шевелящийся мешок, одну за другой извлекал полузадохшихся кур и придирчиво осматривал их на свету, выбирая какую-нибудь получше для гадания. Всё это выглядело так по-домашнему, по-тёмноземельному, мирно и буднично, что взгляд Стовова медленно прояснился и немного потеплел.

Глава тринадцатая ВОРОЖБА