Золото ночного Будапешта

— Пошли, нам в этот дом, — позвала Алина, устремившись к кособокой хибаре. Не найдя на калитке звонка, она забарабанила кулаком по алюминиевому бидону, надетому на редкий штакетник. — Есть кто-нибудь?

— Кто нужен? — из-за хлипкой двери показалась пожилая женщина, перевязанная пуховым платком.

— Нам нужен Муромский Василий Петрович. Он прописан по этому адресу.

— Ну так и что, что прописан? — пожала плечами женщина, — А живет он по другому адресу.

— А вы кто ему? — спросила Алина.

— Я ему теткой прихожусь.

— Значит, вы должны знать, где он проживает? — обрадовалась я.

— А вы сами, кем будете? — насторожилась тетка.

— Мы?

— Мы из банка, — взяла инициативу в свои руки Алина. Ложь у нее всегда получалась убедительнее моей. — У него счет лежит в нашем банке. Наш банк меняет вывеску, — несла околесицу Алина, — и, чтобы деньги не пропали, вклад надо переоформить. А мы не знаем, как найти вкладчика. Всю прошедшую неделю звонили вашему племяннику на мобильную трубку. Не отвечает. Ждать, когда он сам объявится, мы не можем. Наш долг — заранее оповестить его обо всех изменениях, которые происходят в банке.

— Ой, да я вообще-то не знаю, где он живет, — растерянно сказала женщина.

— Как же так? Он здесь прописан, значит, когда-то вы вместе жили. Значит, не чужие люди, — выстроила логическую цепочку Степа.

— Да никогда он здесь не жил. Ну разве что неделю одну. Это я его по доброте душевной, когда ему было совсем худо, прописала здесь. А он, неблагодарный, забыл свою тетку. Стыдно сказать, сотню в месяц привозит, и то не всякий раз. Неблагодарный!

— А что ж с ним было? — осторожно спросила я.

— Сидел мой племянник! Вернулся с зоны, а жена его бросила, из квартиры выписала. Вот он, бедолага, чтобы жизнь начать с чистого листа, перебрался из Азова сюда. Я его и приютила.

— А за что сидел Василий Петрович? Какое преступление он совершил?

— Никакое! Был начальником снабжения на автобазе. Приехала комиссия, каких-то деталей недосчиталась. Так разве ж это преступление? Все выносят, а чем мой Вася хуже?

— Не скажите! Воровать нехорошо, — не согласилась Степа.

— Да бросьте вы! Я сорок лет на овощной базе проработала. Думаете, я или кто-то из моих подруг овощи в магазине покупал? Да никогда! А Ваське моему из-за куска железа жизнь испортили! Где справедливость?

— Но как же нам все-таки Василия Петровича найти? Неужели он вам адрес не оставил или телефон, на который можно позвонить в случае чего?

— Телефон он оставил, — после минутного раздумья решилась тетка. — Только Васька велел звонить в крайней нужде. И телефон этот не его, а женщины, с которой он живет. Женщину зовут Ниной. А телефон сейчас вспомню. Пишите…

— Вот тебе и профессор! — хмыкнула я, усаживаясь обратно в автомобиль. — Профессор как, что и где стянуть.

— Разве человек ошибиться не может? — надула губы Алина и, пожимая плечами, сказала: — Внешность часто бывает обманчивой. На вид интеллигентный человек, а на проверку этот интеллигент оказывается ворюгой.

— А вот Степе его личность сразу показалась подозрительной. Верно, Степа? — я оглянулась назад.

Степа сидела и с задумчивым видом едва слышно бормотала:

— Вор еще не убийца. Раньше вор никогда не шел на мокрое дело. У каждого представителя преступного мира была своя ниша. Одни квартиры чистил, другие сейфы вскрывали…

— Третьи по карманам шарили, — подсказала Алина, прислушавшись к Степиному бормотанью. — Расслабься, Степа. Муромского посадили за экономическое преступление. К миру блатных он не имел никакого отношения. Он не домушник, не медвежатник и не щипач. Не попадает он под твою классификацию. Следовательно, воровской закон ему не писан.

— Вы торопитесь, — прервала я ход Алининых размышлений. — Прежде чем гадать, стрелял Муромский в Редькину или нет, давайте выясним, связывало ли их что-нибудь. Не может же человек убить человека ни за что.

— Не вопрос, выясним, — самоуверенно откликнулась Алина. — Сейчас приедем в «Пилигрим» и выясним, кому принадлежит телефонный номерок. Что это за Нина и где она живет, — на манер популярной несколько лет назад песенки запела она. — Сейчас узнаем, только приедем.

Алена крайне удивилась, увидев нас в начале десятого в «Пилигриме». За три года работы в туристическом агентстве она четко усвоила, если ее начальницы вляпываются в какую-нибудь криминальную историю да еще к ним присоединяется Стефания Степановна, то куковать ей в «Пилигриме» одной-одинешенькой до тех пор, пока вышеперечисленные особы не вычислят преступника и не сдадут его в руки доблестной полиции.

— Как дела, Алена? — спросила Алина, проходя мимо стола секретарши.

Прежде чем ответить, Алена растерянно заморгала ресницами. Алина успела зайти в кабинет, поэтому ответ достался не ей, а мне:

— Майор Воронков заезжал. Злой страшно.

— А чего ему злиться? — удивилась я. — Не увидел наводнения? Эка невидаль! Мутный, зеленый Дунай — красоты никакой! На Дунай надо летом смотреть, когда он голубой.

— Вообще-то он и словом не обмолвился о наводнении. Ему срочно нужны были вы и Алина Николаевна.

— И как же он выразил свое желание нас лицезреть?