Золото Партии

— Никакого сюда не существует. То, что ты называешь «сюда» и есть сам завод. Хотя — какая разница. Зачем? Видишь ли, склад готовой продукции — это сотни тысяч тонн алюминия в слитках. Плюс оборудование дорогостоящее. Союз тогда уже на ладан дышал. По-тупому секретарю, воровать не хотелось. Он же не уголовник какой-нибудь. А тут спокойно, надежно, безопасно и без лишних глаз. Рабочие, которые все это демонтировали и грузили останутся здесь навсегда. Ну, ты же их видел.

Иван Сергеевич глубоко вздохнул. Затем открутил пробку и налил по полстакана водки. Они выпили.

— Да что тут удивляться, знаешь, сколько таких заводов, фабрик, портов, складов было. О-о-о! Тысячи. Это же такие бабки! — он мечтательно зажмурился.

— А зачем им деньги, у них же и так есть все? — этим вопросом Максим явно встревожил Ивана Сергеевича.

— А вот над этим, юноша, лучше не задумываться. Тебе же лучше будет, он произнес это очень серьезно и даже, как показалось, с легкой угрозой в голосе.

— Хорошо, ну а этот Олег Константинович кто такой?

— Этот? Да так, мелкий мошенник. Был вторым секретарем горкома комсомола в Ростове. Кое-чему научился, видать. Ты еще не понял? Ты за сафари свое деньги платил? Сколько?

— Пятьдесят тысяч.

— Баксов?

— Евро.

— А это еще что?

— Это деньги новые, европейские. Примерно равны долларам.

Иван Сергеевич, по-старчески, кряхтя, покачал головой.

— Время летит… да. Пятьдесят тысяч? Хорошо. С каждого?

— Вообще-то по сто, пятьдесят — это предоплата.

— Все равно прилично. А самое главное — надежно. Тебя же больше нет. Ни милиция, ни бандиты не найдут. Ни тебя, ни его. Ты, небось, думал, что он привезет вас на пустырь и убежит, а вы потом будете братков на него спускать. Или ментов: кто на что горазд? А он вас кинул, да еще как! Хотя конечно, с таким бизнесом, он долго не протянет. Запрут где-нибудь, в комнате.

— В какой комнате?

— Просто в комнате. Вот здесь есть завод, а где-то можно сделать всего одну комнату и запереть там человека.

— Так ведь он же умрет. От голода, от жажды.

— Голод и жажду у него можно убрать. Здесь нет температуры, а там нет голода. Понимаешь. Ну да хрен с ним с Олегом. Выпьем.

На этот раз Максим закусил тушенкой, так как чувствовал, что сильно хмелеет.

— А как же мне отсюда выбраться?

— Никак, — жуя, ответил уже довольно пьяный хранитель, — а чем тебе здесь плохо. Жратва, выпивка, рыбалка, идеальный климат. Приятный собеседник опять же. Я тебе знаешь, сколько всего еще могу рассказать.

— А как работает этот… якорь? — Максим указал подбородком в сторону башни.

— Хрен его знает. Я его уже сверху донизу облазил — никаких приборов. Кирпичные стены, железные лестницы, железобетонный фундамент. Как-то работает. Еще по одной?

Остаток условного вечера Максим рассказывал Ивану Сергеевичу о изменениях за последние 14 лет. О политике, экономике. Достижениях науки. Особенно его интересовало освоение космоса. Узнав, что за этот период, ничего выдающегося кроме зрелищного затопления станции Мир не сделано, Иван Сергеевич по-детски расстроился. Потом он долго и воодушевлено рассказывал о пионерах космоса, которые под мудрым водительством партии гибли в черной бездне. Однако Максим думал не о космонавтах, а о рыбе, которая обитала в море у его ног. Он представил обтекаемые серебристые тела в черной воде. Как они медленно движутся в звенящем одиночестве, лишенные чувства голода, не испытывающие потребности в кислороде. А еще он думал о динамите.

В конце концов, страж напился и нежно задремал, опустив щеку на открытую консервную банку. Максим втащил его внутрь и бросил на койку у стены. Затем он спустился в подвал. Его уже не удивил электрический свет, вспыхнувший после поворота выключателя на стене. Он довольно быстро обнаружил характерный деревянный ящик. Поверх динамитных шашек лежал сбухтованный шнур. Максим вышел на улицу, по пути вытащив из кармана висящей на стене куртки зажигалку и пачку сигарет. Он размотал метров пять шнура по площадке перед входом. Хрустнул кремень и над зажигалкой появился небольшой огонек. Максим поднес к нему палец и ожидаемо ничего не почувствовал. Однако шнур загорелся легко. Максим начал считать. Отмерив, таким образом, время, достаточное для того, чтобы дойти до берега, Максим отрезал еще пять метров и снова спустился в подвал. Подготовив взрывчатку, он поднялся наверх и, все так же хромая, направился к берегу. Дойдя, он уселся на кучу рыжей золы и закурил.

Сначала был огонь. Дверь вылетела и упала в воду метрах в двадцати. Следом за ней выплеснулся поток пламени. Максиму показалось, что башня выстоит, но она начала заваливаться в сторону, медленно и гордо, словно своим долгим падением она желала продлить прекрасную сцену собственного разрушения. Наконец маяк рухнул. Тяжело ухнув, в воздух торжественным салютом взлетело несколько тон воды.

Максим выбросил сигарету и зашагал вдоль берега.

***