Золото Партии

— Вам туда, господа, — Олег Константинович указал рукой в направлении ворот, — это и есть вход в парк. Перед тем как вы войдете туда, я хочу вас предупредить. По вашей реакции мы поняли, что почти никто из вас не верит ни в существование парка, ни в его обитателей. Это ваше дело, но имейте в виду, что это может стоить вам жизни. Беспечность до добра не доведет, помните это… даже если вы не верите ни одному моему слову. А теперь, как говорят, ни пуха вам, ни пера, — престарелый инструктор криво усмехнулся.

— К черту, — не впопад забубнили его ученики.

— Мы заберем вас на этом же месте через шесть часов, удачи.

На этих словах Олег Константинович шагнул на подножку кабины, хлопнул дверью и отвернулся. Двигатель работал, поэтому ЗИЛ сразу же тронулся и начал удаляться.

Максим заметил, что приехали они с противоположной стороны, но не придал этому значения.

Первым заговорил Богдан:

— Мужики, верить или не верить — это ваше дело. В одном этот мудак прав: осторожность не повредит.

— Да ботва все это, какие фероды-электроды? — начал было один из Сашей, но Максим перебил его:

— Слушай, какая разница… теперь. Потом будем гадать, есть они или нет? У тебя будет время подумать об этом. Я надеюсь, все убедились, что ребята эти серьезные. А, значит, можно ожидать всего. Я согласен с Богданом: нужно быть на чеку. Пошли.

Войдя в ворота, они обнаружили типичный для крупного промышленного предприятия пейзаж: родной, как учебник экономической географии, и в то же время зловещий как мавзолей великого диктатора. Сначала они перешли железнодорожную ветку, затем, двигаясь по довольно свободной и большой площади, прошли вдоль недостроенного здания. Впереди и справа возвышался заводской цех. Безмолвным серым параллелепипедом он уходил вдаль. Обойдя его, компания свернула за угол и направилась к груде металлолома. Издали она казалось небольшой, но вблизи стало понятно, что по величине она может поспорить с каким-нибудь не очень крупным вторчерметом. В кучу были свалены неузнаваемые металлические конструкции, гнутые рельсы и швеллера, вагонетки и колеса от железнодорожных вагонов.

Уже должно было давно рассвести, но густая облачность не пропускала даже намека на солнечные лучи и, день был нежно голубым, с мягким утренним светом. Словно утро, путешествуя по небосклону, прокололо колесо об один из громоотводов и теперь вынуждено медленно ковылять к небесному шиномонтажу.

Первоначальное напряжение спало, и Максим начал замечать, что вокруг происходят удивительные вещи. Было очень тихо? Шелест ткани или хруст камешка под ногой раздавались в сгустившейся тишине поистине громогласно. Ни малейшего ветерка, ни скрипа, ни стука, ничего. Да черт с ним со скрипом. Непонятно было, куда подевался естественный шумовой фон. Ведь он же должен быть на месте. Почему от тишины слышно как шуми кровь в сосудах?

А еще поражал горизонт. Он был необычайно коротким, как будто земной шар, в одночасье похудел на десяток меридианов. Максим обернулся и посмотрел на цех. До его передней стены было около ста метров. Сам он имел в длину не более четырехсот. Несмотря на это, его дальний край практически скрывался за горизонтом. И этот странный эффект с металлоломом. Его нагромождение, казавшееся за сотню метров жалкой кучкой, вблизи превратилось в пирамиду Хефрена.

Следующую постройку можно было обойти с двух сторон, и у каждой из них сразу появились сторонники. После непродолжительного спора и увещеваний Богдана, что нужно держаться вместе, экспедиция разделилась. Максим с Богданом пошли вправо, остальные — влево.

Где-то впереди раздался удар металла о металл, как если бы на железный пол кто-то уронил гаечный ключ. Максим снял карабин с предохранителя. Вдруг с той стороны здания раздался отвратительный короткий скрежет. Одновременно под ногами чуть дрогнула земля. Через долю секунды, Максим с Богданом услыхали пронзительный крик человека. Так кричат от боли или ужаса. Богдан бросился обратно. Максим попытался остановить его, но тот вырвался и побежал к углу строения. Оглядевшись по сторонам, Максим подбежал к пожарной лестнице, и быстро полез наверх.

Раздался выстрел, затем еще один.

Пробежавшись по плоской крыше, он припал к бортику и взглянул вниз.

Прямо перед ним внизу, на бетоне, лежала здоровенная ржавая вагонетка. Из-под нее с одной стороны выглядывали ноги Саши. Они дергались и одна из них нелепо стучала по борту вагонетки. Чуть левее из-под этой посудины выступало изуродованное туловище. Между неестественно вывернутыми плечами торчала голова Владимира Петровича. Еще один Саша лежал рядом, у него в горле была жуткого вида рана.