Золото Партии

Снял демон с полки гроссбух толстенный, полистал, от усердия на пальцы поплевывая. «Ага, — лыбится, — Вот! Репатриант, если не ошибаюсь?» Карманцев я, отвечаю, валенком на всякий случай прикидываюсь. А ну как здесь не шибко ренегатов жалуют? «Репатриант, — повторяет. — Вот и чудненько. Возьмите, пожалуйста». Стопку бланков на стол кинул, пухлую, оранжевую. «Заполните печатными буквами, не выходя за клеточки. В трех экземплярах, пожалуйста. Каждый необходимо заверить у нотариуса». У меня денег нет, сознаюсь честно. «Ни у кого нет, — клыки в улыбке обнажает. — Ближайший нотариус находится тут, — адрес мне на бумажке чиркает, — добраться можно автобусом… ах да, вы же пока не на соцобеспечении. Вот, возьмите мой проездной. Жду вас завтра. И постарайтесь ошибок не наделать, а то придется переписывать». Встал, лапу мне протягивает. Понял, не дурак, спасибо, что не послал, думаю. Хотя, душевный человек попался, даром, что демон. Проездной одолжил, за руку прощается. Поблагодарил я соцработника и ушел, хлебавши несолоно.

Дорогой к нотариусу я все за местные порядки мозгами раскидывал. В городе бардак неимоверный, грешники туда-сюда шатаются, а пьяных нету, и мусоров не видно. Кругом чихают и кашляют, через одного калеки увечные, а на рылах улыбки. Никто не работает, все едят. Как только про еду подумал, понял, насколько жрать охота. В последний раз меня на конвейере кормили, до выхода за врата. Кстати, Толян, вот и похавать. Овсянка, етить-колотить. Скоро заржу, аки конь. Не-е, я понимаю, колбасы на такую ораву не напасешься, но могли бы для разнообразия пшенку давать иногда, или рис. Ладно, зема, приятственного тебе аппетиту. Ты это, не задумывался, отчего мы вроде померли, а жрем, как живые? Я над парадоксом этим порядком голову поломал, пока допер, что почем. Подсказать или сам скумекаешь? Понял. Уважаю. Хотя ничего сложного, тоже мне, кубик-рубик.

Знаешь, Толян, как я мечтал об овсянке, когда к нотариусу шпарил? Э-эх… Голод, он не тетка, пирожок не поднесет. С тех пор гастритом и маюсь, по ходу. Угробил желудок на хрен. У нотариуса опять давка километровая. А рабочий день в аду короткий. Чтобы время не терять, я очередь занял, а сам на подоконник, бланки заполнять. Пиздец кромешный, по сравнению с адом райская бюрократия — тьфу на постном масле. Вот нахрена, спрашивается, этим демонам знать девичью фамилию мамаши моей? Я за нее вообще не в курсе. Подумал, щетину поскреб, вписал «Иванова». Захотят проверить — пускай. А размер хуя для каких целей указывать? И таких вопросов — хренова гора. Пока накарябал, в трех экземплярах, очередь моя подошла. Отодвинул плечом доходягу какого-то одноглазого, в кабинет вломился. Здрасьте, это я…

А нотариус, Толян, оказался такой дьяволицей сочной, аж слюнки потекли. Сиськи — во! Глазища синие в пол-лица, блондинка. Земные фифы с таким тюнингом за прынцев выходят. А в аду, прикинь, пашут на общих основаниях. Хотя, пашут-то демоны с бесами, да гастарбайтеры. Коммунизм, чтоб ему лопнуть. Пока я слюни пускал, нотариус пальчиками пощелкала, заворковала: «Что у вас?» Анкеты, говорю. «Какого цвета?» — спрашивает. Оранжевые, а что? «Да ничего, — подмигивает. — Репатрианты у нас нечастые гости. Давайте бумаги, присаживайтесь, вот здесь». И коготком рубиновым на стул указывает. Я на краешек сел, от сисек глаз не отвожу. А она, сучка, над столом наклонилась, под блузкой лифчик черный мелькнул. Недаром в аду не холостят. Чую, есть контакт в труселях!

Мог бы я тебе, зема, насвистеть, что трахнул чертовку прям на столе. Мог бы, да не стану. Хотя хотелось, чего скрывать. Нотариус бумажонки подмахнула скоренько, печатями перекрестила, мне тянет. «Желаю удачи», — на дверь глазами указывает. Прикинь, Толян, я так раком из кабинета и вышел, на кралю пялясь. Тут же падла какая-то ножку мне подставила, покатился я кубарем, только бумажки оранжевые запорхали. Хорошо, не проебалась ни одна, а то опять к соцдемону переться пришлось бы. Вышел на улицу. Ад! В тени градусов 50, не меньше. Людишки идут-шатаются, штабелями в обморок падают. И как они в таком пекле простывать умудряются? Бред полнейший. Пристроился я в подворотне, анкеты по экземплярам раскидать. Глядь, малява промеж листков. Почерк с завитушками. «Марина. Жду вечером». Везет мне на Марин, говорил же. И номерок указан. Ага, клюнула, сучка. Еще бы не клюнула, я в анкете габариты болта без наебки указал. Ну, держись, Марина! Мне б только с голодухи до вечера не подохнуть.