Золото, перина и ночная чертовщина

Он был таким же прекрасным отцом, как и дельцом. Старшую дочь он выдал за шестьдесят лошадей плюс золото по ее весу. Вторую – за целую флотилию больших и быстроходных судов. Младшая – жемчужина, дарованная ему на склоне лет, – отличалась ошеломительной красотой. Когда до него дошел слух о некоем непомерно богатом юном лорде и его испытании, он сразу понял, что нашел достойного собеседника. Наконец-то нашелся благоразумный англичанин, готовый открыто вести торг, оценивая претенденток! Всю дорогу султан Эпира потирал руки, так что протянутая лорду Хендерсону ладонь была совершенно сухой и красной. Уже с порога он был приятно впечатлен выставленной напоказ роскошью замка. Он заключит главную сделку своей жизни. Брюхо его колыхалось от приятного предвкушения.

Он распорядился о чем-то на своем языке. Носильщики с паланкином вышли вперед. Султан приподнял занавесь, как приоткрыл бы перед покупателем шкатулку со своим самым драгоценным товаром. Тонкая рука с золотыми кольцами явилась изнутри и оперлась на отцовскую руку. Он торжественно извлек младшую дочь из коробки.

Гордость султана Эпира не была беспочвенной. Дочь оказалась юной женщиной тончайшей выделки. Она не удовольствовалась основами (тонкий стан, миловидная смуглость, приятные черты, живой взгляд, белые зубы, прямой нос, высокий лоб, чувственные губы, атласные волосы и т. д.). Прилежание ее отточило каждую мелочь до совершенства. Родинки на лице располагались в строгой гармонии. Тонкие волоски на затылке изящно завивались. Ногти были сплошь одинаковой выпуклости.

Садима, укрывшись вверху на лестнице, жадно ее разглядывала. Ей не понравилось, что новая гостья была сразу и такой красивой, и такой необычной. Она предпочла бы, чтобы нагрянула очередная блондинка вроде сестер Уоткинс.

Лорд Хендерсон поклонился. Вид у него был неряшливый, он так и не застегнул как следует рубашку.

– Благодарю вас за проявленный интерес, – сказал он. – К сожалению, я не могу вас принять. Прямо сейчас в моем замке находится другая девушка, намеренная пройти испытание.

Садима задержала дыхание. Нежные черты Зефиры стали тверже. Что до султана, тот понимающе улыбнулся. Для него ответ лорда Хендерсона был лишь классической прелюдией к любой сделке: когда хочешь продать покупателю ковер, тот всегда сперва возражает, что у него уже есть ковер и он всецело его устраивает.

– В девушках нет недостатка, это бесспорно, – возразил он, – Меня не удивляет, что одна из них уже привлекла ваше внимание. Однако было бы неразумно отвергать мою, даже не сравнив. Напротив, быть может, так вы утвердитесь в нынешних чувствах. Словом, вы ничего не теряете. Мы же не станем злоупотреблять вашим временем. Я слышал, речь идет лишь об одной ночи. Что вам стоит предоставить ее нам?

Поскольку лорд, казалось, собирался упорствовать, султан прибавил:

– Во всяком случае, вы же не прогоните нас тотчас же, после столь долгой дороги из самой Османской империи!

Это было неправдой. Султан жил в своем лондонском особняке. Однако лорд Хендерсон не мог отказать ему в простейшем гостеприимстве. И, возможно, рассудил, что избавится от султана быстрее, если соблюдет все формальности. Или же, подумала Садима, он поддался доводам старикашки, потому что они согласовывались с его собственными рассуждениями об эффективных способах поиска супруги.

И вот султан с дочерью и слугами заполонили замок. Вспомнив, что ей нужно будет уступить спальню, Садима побежала собирать свои скудные пожитки, раскиданные по комнате, со стыдом опасаясь, как бы дворецкий не опередил ее и не счел, будто она расположилась в замке, как у себя дома. Но никто не приходил требовать, чтобы она освободила спальню. Садима сидела, волнуемая вихрями разнообразных чувств и не смея выйти наружу из страха встретить кого-то из гостей. Наконец в дверь постучали. Дворецкий вкатил сундук.

– Мой господин думает, что это вам может потребоваться, – сказал он.

И вышел. Садима ждала совсем другого и сперва ничего не поняла. Она раскрыла сундук. В нем, как и в том, что дворецкий приносил сестрам Уоткинс, было множество прекрасных платьев и украшений. Наконец Садима сообразила, что ей придется сидеть за одним столом с лордом Хендерсоном и его гостями.

Она свернулась на кровати и постаралась привести свои чувства в порядок. Ей это не удалось. Перед глазами стояла дочь султана, такая богатая, такая совершенная, что разделявшая их неодолимая пропасть не позволяла никаких сравнений. Затем в памяти проплыли прерванный поцелуй, сердитый поцелуй, украденный поцелуй-касание.

Мало-помалу она заснула. Ей снился странный сон. Адриан улыбался ей своей кривой улыбкой, от которой на щеке появлялась ямочка. Она наклонилась, чтобы поцеловать его. Но вместо того чтобы коснуться губами его губ, ей вдруг неудержимо захотелось ткнуться языком в эту ямочку. Та словно нарочно была устроена для его кончика, которым мы чувствуем все острое и все сладкое. Она уступила желанию и осторожно тронула кончиком языка щеку юноши, радуясь, что пробует его улыбку на вкус.