Золото плавней

Те повиновались. Остановились нехотя. Рассказали и про арбу, и про убитых казаков, и про Гамаюна, и про то, что их дядько Иван Колбаса с донесением к самому атаману послал. Умолчали только, как около поста оказались. На беглый вопрос деда Трохима об этом, ответили неуверенно, что, мол, пружки проверяли да заплутали. Дед Трохим смекнул, что здесь нечисто, и вмиг козыри в руках заимел. Мол, байки не рассказывайте, шантропа. Знамо дело, какие такие фазаны вблизи поста водятся. Казачатам хоть и обидно, что теперь не удастся первыми рассказать атаману о случившемся, но против традиций и законов не попрешь. Так и двинулась вся процессия во главе с дедом Трохимом к атаману с докладом.

Тот, поняв, что случилось что-то серьезное, наскоро натянул шаровары, сапоги, бешмет, надел черкеску, папаху и, поправив кинжал на кавказском, прибранном серебром поясе, вышел из хаты. Спустился по крыльцу не торопясь, с достоинством. Ворота открыл лишь тогда, когда в них раздался глухой стук.

– Здорово живешь, атаман! – приветствовал его от всей процессии дед Трохим, машинально крутя ус.

– Слава Богу, – ответил Билый, – и вам того же желаю, господа старики.

И, строго глянув на казачат, добавил:

– Шовковыця-вышня, а чия цэ шантрапа на улыцю вышла?

Те обрадовались было, что сам атаман станичный обратил на них внимание, и открыли было рот, чтобы, воспользовавшись замешательством стариков, наперебой рассказать о происшествии, как дед Трохим, громко откашлявшись, скорее для порядку, чем по нужде, опередил их, начав разговор первым.

– С дурными вестями мы к тебе, атаман, – нахмурив густые седые брови, сказал дед Трохим, – нэма бильше крепостицы, да и казаков, ее державших, вбылы. Гамаюн ранен, но на ладан дыхае. Тильки Богу ясно, будэ жыть, али нет.

– Таки дила, – поддакнул односум, тыкая палкой в сухую землю – надо было встрять в разговор и показать свою важность – встрял. – Таки дила.

Дед Трофим грозно зыркнул на него.

Лицо атамана из сурового стало каменным. Непроницаемым взглядом смотрел он сквозь стоявших перед ним стариков. Выслушал до конца. Немного помедлил с ответом, оставляя себе время на принятие решения. Затем, сняв папаху, перекрестился. За ним последовали и старики и казачата.

– Господа старики, – молвил атаман, – кто из вас в силе, берите моего коня, впрягайте арбу и езжайте на пост. Перегрузите тела станичников и затем к майдану правьте.

Старики, несмотря на возраст, не заставили повторять наказ дважды. Выбрали из своих пятерых самых молодых, которые от роду разменяли шестой десяток. Те, с благословения старших товарищей и следуя наказу атамана, впрягли в арбу рабочую лошадь и, по-молодецки впрыгнув на края арбы, направились к посту, где их ждали тела погибших станичников.

Казачата, распределившись по обеим сторонам арбы, семеня мелкими шажками, бежали рядом до самого брода через реку Марту. Далее им идти было нельзя. Начиналась территория, где безопасность не мог гарантировать никто. Такова жизнь на приграничных с черкесами областях. Казачата с легкой досадой смотрели вслед удалявшейся арбе, пока та не скрылась за высокими кустами ивняка. Через минуту вновь слышался веселый смех, и белые гузни казачат, как поплавки, мелькали в прохладной воде Марты.

Следуя традициям, обязывающим каждого, включая и атамана, с уважением относиться к старикам, Билый пригласил оставшихся стариков во двор. Усадил их в тени под развесистой лозой винограда, принес свежего холодного домашнего кваса и, дождавшись, пока все усядутся, сам сел с краю на лавку.

– Да. Дела, – отхлебнув кваску, молвил дед Трохим и добавил многозначительно: – Казачью службу нэсти, нэ мудямы трясты.

Старики и сам атаман молчали. Каждый думал о своем, и все невольно ждали, что скажет дед Трохим дальше. Все знали о его умении найти нужные слова в нужный момент.