Золото плавней

Марфа еще раз склонилась над головой Билого. Посмотрела на его загоревшее, обветренное лицо, провела рукой по щеке. Казалось, что Микола спит крепким сном после тяжелого боя. Марфа закрыла на мгновение глаза, шепча тихо молитву к Царице Небесной: «Мати Божия, помоги». Через прикрытые веки по щекам скатились две крупные слезы и упали на щеку и губы Билому.

Марфа вздрогнула. Нет, не показалось. Стон, больше похожий на мычание, слетел с засохших губ Миколы. Василь и стоявшие с ним рядом Иван с Осипом тоже услышали голос сотника и присели рядом с ним, склонив колена.

– Дядько Мыкола, – потряс Василь Билого за руку.

– Возвращайся, – прошептал Момыль, веря в чудо.

Сотник слегка приоткрыл глаза и запекшимися губами негромко произнес:

– Воды. Пить.

– Нельзя тебе, Мыкола, потерпи, – опередив Василя, сказала Марфа, – только губы трохи смочить.

Иван Мищник протянул ей баклажку с водой. Марфа оторвала от своей юбки небольшой лоскут, смочила его водой из баклажки, отжала лоскут, вновь намочила и приложила ко рту Билого. Тот, слегка приподняв голову, сжал лоскут губами и без сил вновь откинулся головой назад.

Стоявший рядом на одном колене Осип Момуль, слывший среди станичников добрым травником, умеющим и рану заговорить, и нужным снадобьем рану лечить, достал небольшой мешочек из поясной сумки. Развязав мешочек, достал из него щепоть порошка темно-серого цвета. Убрав с раны Миколы глину, заботливо приложенную Василем, Осип осмотрел рану. Кровь уже не сочилась. Края раны были слегка красными, кожа по краю взбухшей. Момуль растер между пальцами немного порошка в саму рану, остаток же высыпал на глинянную лепеху и вновь закрыл ею рану.

– Шо це, дядько Осип? – спросил с интересом Василь.

– Тю, забув вил, як тэлям був, тэля дой його, а вин бодаця рогом, – улыбнувшись с долей сарказма, ответил Осип. – Це ж порошок любистока да грыба-навозныка. Диды наши – славны запорожци – тем порошком раны ликувалы и нам то наказывали. Без старыны нэма новыны, Василь. Так-то.

Вспомнил Василь, как дед Трохим ему в детстве рассказывал о том, что в каждом походе у казаков свой цилюрник, то есть лекарь имелся. Вспомнил и о том, какие заговоры знают казаки-цилюрники, какими снадобьями владеют, чтобы кровь в ране остановить и сами раны лечить. Порошок тот, что Осип в рану сотнику положил, антисептическим действием обладает, стало быть, против микробов хорош. Листья любистока и гриб-навозник сушили казаки в тени, затем перетирали в порошок и брали с собой в специальном мешочке, притороченном к поясной сумке.

Военные лекари, цилюрники, умели не только раны заживлять. Они владели методиками и рецептами излечения практически всех известных на то время заболеваний.

Взять хотя бы лечение травами. Казаки знали множество чудодейственных целебных трав, и даже простые придорожные былинки помогали им поставить на ноги вояк. Конечно, готовили они из трав настои, отвары, спиртовые настойки. Однако был и исключительно казацкий метод лечения, когда пациенту предлагали покурить трубку, набитую лекарственной травой. Материнкой – для профилактики желудочных заболеваний, мятой и зверобоем – для успокоения нервов. Да и те, кто сидел рядом, тоже слегка подлечивались.

Вообще не зря люльку называли сестрой казака. Медсестрой она точно была. Простой люлькой – брулькой – запорожцы, предки черноморцев, лечили и болезни спины: прикладывали ее к искривленному участку позвоночника и приматывали широким кушаком. Так и отправлялись порой в дальние походы, не снимая повязки, скакали вояки на лошадях, и позвонки постепенно занимали положенные им места. Процедура суровая, но действенная. Есть несколько трав, которые знает каждый казак. Главная такая трава – емшан, степная полынь, горькая, словно казачья судьба. Каждому казаку известны ее целебные свойства, но превыше всего казак почитает полынь за то, что для него она является древним и благородным народным казачьим символом. Горький, ни с чем не сравнимый запах полыни символизирует тоску по родине.

В каждой казачьей семье за иконой хранится веточка полыни. Ее вместе с погребальной свечой вкладывают в руки усопших казаков. И как бы давно в дальних краях ни сложил голову казак, он считается не погребенным, пока на его могилу не положена ветка полыни и не насыпана земля с «родного пепелища».

Осип, вновь склонившись над Миколой, положил ладонь правой руки ему на грудь и стал негромко что-то бормотать себе под нос. То ли молитву, то ли заговор какой.

Заговорное слово у казаков – не простое слово. Заговор представлял единое целое с обрядом и являлся его частью.