Золото Рюриков. Исторические памятники Северной столицы

К концу лета они почти не расставались. Чем ближе подходил день отъезда Лизы в город, тем чаще Алексей высказывал мысль, что он уедет в Санкт-Петербург, устроится там на работу, а когда достигнет возраста, попросит руки Елизаветы у ее родителей. Девушка была категорически против его поездки. Они часто ссорились, обсуждая будущие отношения. Порой доходило до конфликтных ситуаций, как тогда у Паисиевского Успенского собора.

Это была древнейшая постройка Галича. Травин всегда при случае хвалился перед гостями древним и, по его мнению, значительным сооружением. А тут Лиза возьми да заяви:

— Что в нем особенного? Тщедушные полукружья, по которым видна старая прогнившая кровля, несколько несуразных алтарных абсид и мелких барабанов с куполами.

— Чего ты понимаешь в искусстве! О чем ты говоришь? — возмутился Алексей, да так громко, что на них стали оборачиваться собравшиеся возле собора люди. — Обрати внимание на стены. Полюбуйся их обширностью, гладью. А это разве не впечатляет, — он показал на примкнувшую к собору суровую колокольню в виде короткого восьмерика на четверике, увенчанную коротким шатром с одним рядом слухов. — Это древнейший пример шатровой колокольни!

— Ты почему на меня кричишь? — настороженно спросила девушка.

Алексея словно ушатом холодной воды окатили. Он в порыве гнева бросился к храму. Нашел в бурьяне старую лестницу. С трудом взгромоздил ее на нижнюю кровлю.

— Не смей! Не позволю, — громкий истошный голос Лизы остановил его на половине пути.

Травин обернулся. Девушка стояла внизу прямо под ним. На ее глазах блестели слезы. Она протягивала к нему руки и что-то беззвучно шептала.

Потом, когда Алексей спустился вниз, он спросил:

— Ты почему это под лестницей стояла?

— Лестница могла обломиться, а ты упасть. Я думала, тебя поймаю, — простодушно ответила она и уткнулась ему в грудь мокрым от слез лицом.

Однажды после очередной размолвки Алексей провожал Лизу домой. Они давно шли, молча переживая случившееся. Фигура женщины в цветном просторном платье отделилась от забора и, шурша многочисленными нарядами, стремительно приблизилась к ним.

— Красавчики вы мои ненаглядные, голубочки мои, — пропела цыганка томным грудным голосом. — Не уходите. Задержитесь, милые. Дайте-ка я вам погадаю. Вижу-вижу, разлука близится. А доведется ли встретиться вновь?

Сбитые с толку внезапным вторжением молодые люди замерли в нерешительности. Цыганка взяла руку Алексея, открыла ладонь и продолжила:

— Предстоит тебе, милый, дорога дальняя, но не сейчас. Ждут тебя деньги большие, но не здесь. И встреча с милой ждет тебя, но очень нескоро.

Она повернулась к Лизе:

— Дай, пожалуйста, свою ручку, невеста.

Напуганная словами цыганки о разлуке ее с Алексеем, в надежде, что сейчас откроется нечто иное, она с готовностью раскрыла ладонь.

— Охоньки, милая моя! — сокрушенно покачала головой гадалка и, выронив руку девушки из своих рук, быстро засеменила к городу.

— Постойте! Да куда же вы! — закричала испуганно Елизавета.

— Не уходите! — подхватил Алексей, бросаясь в погоню. — Я вам хорошо заплачу, только скажите, что испугало вас?

По пустынной улице, наполненной ароматом яблок, свисающих с разлапистых ветвей над заборами и кучно белеющих в черноте ночи, бежали три человека: впереди пожилая женщина, следом за ней юноша и девушка. Дорога шла под уклон, бежать было легко, и это забавляло Травина. Он был уверен, что в конце концов настигнет цыганку и выпытает у нее дальнейшую судьбу Лизы.

Неизвестно, сколько бы продолжалась погоня, если бы им навстречу не выскочило с десяток цыган разного возраста. Шумная толпа окружила Алексея и Лизу, хватая их за одежды и по-своему лопоча. Они снова увидели гадалку. Тяжело дыша, опираясь на низкорослого широкоплечего мужчину, она шла к ним.

— Простите меня великодушно, — проговорила цыганка, делая паузы между словами. — Побоялась я сказать вам там в одиночестве. Думала, скажу — поколотите.

— Говорите, — решительно сказал Травин, доставая с кармана пятирублевую ассигнацию. — Вот, как и обещал. Говорите.

— Не надо денег, — отстранила она руку Алексея. — За такие известия не платят.

— Возьмите, — процедил он сквозь зубы.

— Ладно, милые мои. Сами просили. Я не хотела. Так знайте же, — она сделала глубокий вдох, словно вновь собралась исчезнуть в темноте и продолжила. — Девушку вашу постигнет горе, ее ждет трудная дорога, по которой она будет идти одна, хотя окружена будет роскошью невообразимой. И случится это очень скоро. И умрет она в одиночестве. Правда, — гадалка едва шевельнула губами, — есть надежда на вашу встречу. Но она ничтожна.

Давно стих шум табора. Алексей и Елизавета продолжали стоять посредине дороги, прижавшись друг к другу. В пыли лежала скомканная пятирублевая ассигнация. Свет от луны чертил узкую длинную дорожку по улице.

— Какие большие звезды, — тихо сказала Лиза.

— Какие яркие звезды, — добавил Алексей.

— Нас не будет, а они останутся, — продолжила она.

— И будут всегда там, где мы их сегодня видим, — вздохнул он.