Золото Рюриков. Исторические памятники Северной столицы

— Папаша! — сказал он и отступил на шаг, растерянно посматривая по сторонам, видимо, боясь, не разбудил ли кого из домашних.

Травин протер глаза тыльной частью ладони и открыл их.

— Так уж срочно?

— Так уж.

— Ну, коли срочно, — потянулся в постели Травин, — поговорим. Выходи за дверь. Я сейчас буду.

Он появился почти тотчас в накинутой на плечах суконной куртке.

— Чего у тебя? — поеживаясь, спросил отец.

— Я про Катерину, — промямлил тот.

— Про какую Катерину? — спросил удивленно Травин, сам понимая, что разговор мог идти только про одну Катерину — подружку Ивана.

— Хотел бы вас с мамашей просить принять ее, — сказал сын, не обращая внимания на то, что отец уже выразил свое неприятие покачиванием головы.

— Одна она без родителей осталась и вдобавок ко всему слабовидящая, — выдавил из себя Иван.

— Что? — вздрогнул Алексей Иванович.

В какое-то мгновение перед ним промелькнуло лицо Катерины. Он отчетливо увидел насмешливо вздернутый вверх носик и задумчивые карие глаза девушки.

— Я ее случайно встретил здесь, в Коломне. Окрикнул. Едва меня узнала, — продолжал торопливо Иван. — Она там, на съемной квартире два года как живет одна. Родитель ее умер от сердечного приступа, как узнал, что дочка заодно с забастовщиками. Матери с малолетства не было.

«Так куда же ты с ней?» — хотел было спросить Алексей Иванович, но осекся.

— Не оставлять же ее одну, — опередил его сын.

— Приводи, — буркнул Травин.

Опасаясь навернувшихся на глаза слез махнул рукой, неуклюже развернулся, толкнул дверь в квартиру.

* * *

Заснуть больше Алексей Иванович не мог. В голову лезли мысли о первой любви — Елизавете. Вспоминал, как мучился в сомнениях, ехать на ее поиски или нет, как потом переживал, будучи человеком семейным.

«Причем тут Лиза? — тут же спрашивал он себя и отвечал. — Нашел с кем сравнивать. Она в политику не лезла. Отца своего не загубила».

Перед глазами вставал образ Катерины, и Алексею Ивановичу опять становилось жалко одинокую девушку.

Поняв, что вопрос этот он сегодня никак не решит, Травин встал с постели, оделся и вышел из дому.

Едва поздоровавшись с отцом Порфирием, даже не присев на стул, Алексей Иванович бросился рассказывать об утренней встрече с сыном. В длинном пересказе, с отступлениями, где Травин то и дело вспоминал дни студенческих волнений, рассказывал о своих переживаниях, пока Иван сидел в Петропавловской крепости, он ни раз и не два вспомнил про Катерину, видя в ней виновницу всех напастей, свалившихся на сына. Ругал ее горячо, хлестко. Но стоило повествованию перейти ко дню сегодняшнему, он вдруг растерялся.

— Одна-одинешенька, как моя Лиза, осталась, — промолвил Алексей Иванович и замолчал.

— Да, — протянул Успенский, поглаживая бороду. — Задал ты мне задачку, — он повел плечом. — Я ведь что? В мирской жизни мало смыслю. Потому и советчик плохой. Что же до людских отношений, то хвалю за поступок — упавшему человеку не грешно руку помощи подать, а страждущего обогреть.

Он поднялся с кресла. Подошел к Травину и, заглянув в глаза, продолжил:

— Я тут много рассуждал о корнях родов человеческих. В частности о вас, Травиных. Так уж вышло. Ты сам меня просил найти покупателя дома в Галиче, узнать судьбу строения, в котором якобы клад в кирпичах хранился. Помнишь, мы с тобой об этом в одну из первых наших встреч говорили?

Травин кивнул головой и замер в ожидании, чувствуя, как учащенно забилось сердце.

— Так вот, — продолжил он, — когда узнал я все про того человека, у меня первая мысль сразу закралась: а Травин ли он? Не мог поверить. Потому тебе и не рассказывал, хотя знал, кто купил дом, куда его перевез. Не верилось мне, что такое мог совершить твой родственник. Вникнув в вашу родословную, узнал я предков твоих истинными рюриковичами: воинами, созидателями, людьми щедрыми, готовыми прийти на помощь своему ближнему. А тут…

Лицо отца Порфирия озарила улыбка.

— Покупателем дома оказался бывший мальчик — слуга вашего деда. Если ты помнишь что-то из детства, то должен восстановить в памяти мальчика в казачьем костюме, который докладывал о приезде гостей, выполнял поручения деда, разносил угощения.

— Да, да, припоминаю, — торопливо ответил Травин.

— Этого мальчишку дед с собой забрал, когда, лишив наследства своих сыновей, уехал из Галича, — продолжил Успенский. — Не могу сказать, где они жили, но достоверно мне известно, что Петр Леонтьевич, умирая, оставил мальчишке немалые деньги. На них Матвей Тимофеевич Петров купил в Костроме дом, завел лавку.

Он вдруг прищурился и внимательно посмотрел на Травина:

— Ну-ка вспомни Алеша, день нашей первой встречи. Мы тогда возле домика стояли — ты, я и твой друг Платон. Вспоминаешь?

— Вспоминаю, — морща лоб, недоверчиво выдавил из себя Алексей.

— Ничего ты не помнишь!

— Помню!

— Тогда говори, кто еще был с нами?

— Кто был?

— А говоришь, все помнишь.

— Помню!

— Ну!

— Пожилой мужчина подходил. Он еще меня попрекал, что рисую какой-то домик, не представляющий исторической ценности.