Золото твоих глаз, небо её кудрей

Лисе и сейчас было нехорошо. Хотя бы потому, что она сидела на дереве. И не на каком-нибудь удобном, раскидистом суку, где можно устроиться с комфортом. Нет! Не на такой сук её занесло! Она кое-как умастилась верхом на недлинной веточке, опасно прогибающейся под её небольшом весом. Так что ей приходилось судорожно цепляться за шершавый и грязный ствол.

И это было ещё ничего. Потому что внизу скакала — а точнее, подскакивала — Жирофля в виде коня. Она щёлкала зубами и пытаясь ухватить лису за хвост. Что касается офицерствующей Жирофле, та карабкалась на дерево, стараясь при том не замарать новенький мундирчик. Лису выручало лишь то, что сёстры категорически не желали сотрудничать. Если б Жирофле оседлала Жирофлю, то как раз бы до лисьего хвоста дотянулась.

А где же алисин возлюбленный, мощный и прекрасный Базилио? Увы! Он висел в воздухе в самом унизительном для кота положении: Красная Королева держала его за шкирку. Баз героически извивался, пытался кусаться, пыкал в неё лазерами. Королева все эти трепыхания высокомерно игнорировала.

И только Буратина радовался, как дитя. Он носился вокруг денежного дерева, срывая с него соверены и набивая ими карманы. То есть карманы-то он уже набил. Так что новую добычу он отправлял прямо в рот. Глотал он их или прятал за щекой — об этом мы не знаем и не узнаем.

— Это какой-то кризис жанра, — констатировала Красная Королева.

— А я так не думаю, — заявила Белая. — Всё достаточно очевидно. Никто из нас не проиграл, хотя выиграла всё-таки я. Но я готова признать за чёрными моральную победу.

— Это мы ещё посмотрим, у кого тут моральная победа, а кому тут по пизде мешалкой, — зловеще пообещала Чёрная.

— Ты вообще что о себе вообразила, флуктуация семантическая? — возвысила голос Белая.

— От такой слышу, скобейда ты дефолтная, — Чёрная тоже повысила тон и существенно упростила лексику.

— Да ты чё ваще… — Белая аж покраснела от возмущения.

— Сафа дакуф ув' альда! — рявкнула Красная на обеих.

Такого тона Чёрная и Белая, конечно же, не потерпели, и вместе накинулись на Красную с кнутом, вилкой, сугубой, трегубой, топинамбуром, серпом, молотом, камнем, ножницами и официальной бумагой, подписанной то ли Дзержинским, то ли Достоевским, то ли самим Петром Великим.

От такого напора Красная Королева смешалась, растерялась, выронила кота. Он воткнулся головой в подзолистые почвы и застыл столпом, на первый взгляд соляным, а на второй — кислотным. Королева же распалась на хуй да нихуя, но тут же собралась, взяла себя в руки и призналась, что уже не молода, что она давно не была под полковником или хотя бы под майонезом, и что она мечтает на недельку махнуть в Кутаиси, где над баобабами закаты словно кровь.

Кутаисским закатам это не понравилось и они пожелтели в знак протеста. Баобабы шуметь не стали, а просто расцвели ста цветами. Из которых девяносто четыре были напрасны — и все до единого пахли как окурки после дождя. Что касается Жирофле и Жирофли, те как-то сами собой перекинулись в лилию и розу, проросли величаво и принялись навевать зефиры друг на друга.

Дурацкий Буратина, всего этого не замечая, давился деньгами и набивал ими свои штанишки.

— Гаммм! — громко рявкнул кто-то совсем посторонний.

Все — кроме кота, вонзённого в подзол — обернулись.

На некотором отдалении от творящегося безобразия стоял бульдог в простом синем мундире. Вид у него был как у дворника, на чьём участке изрядно насвинячили.

Алисе бульдог показался знакомым. Она его где-то видела, причём совсем недавно, причём в этом же самом мундире.

Удивительно, но и Буратина что-то такое припомнил. Где-то он этот синий мундир видел. И тоже — совсем недавно. У бамбука даже что-то заныло в селезёнке — наверное, интуиция.

Но Буратине было не до интуиций. Думать рационально тоже было некогда. Надо было трясти. В смысле, стрясать с дерева бабосики. Куда он их денет и как отсюда вынесет, бамбук тоже не думал. Дурная жадность овладела им. Та самая, которая уже сгубила множество фраеров — и ещё сгубит.

А вот королевы, видимо, знали больше. Они как-то засуетились, заколыхались. У Красной внезапно отросли шиньон и турнюр — видимо, от волнения. Чёрная неожиданно обзавелась хвостом и сарафанчиком и запахла пачулями. Белая же побелела до прозрачности, так что стало видно, что у ней внутре не какие-нибудь там вульгарные внутренности, а думатель и неонка.

Бульдог и ухом не повёл. Похоже, все эти фигли-мигли не произвели на него ни малейшего впечатления. Он спокойно, не торопясь достал из внутреннего кармана красную книжечку, раскрыл её и показал королевам.

— Старший инспектор реальности Купер, — представился он официальным голосом.

— Инспектор он, — вяло огрызнулась Чёрная Королева. — С точки зрения вечности…

— Вечность к сожалению, кончилась, — перебил её бульдог. — А с технической точки зрения я — инспектор, а вы — нежелательное локальное возмущение специального поля. С которым можно и поработать, если это необходимо. Вы уверены, что это необходимо?