Золото твоих глаз, небо её кудрей

Дальше могло произойти всякое. Например, Пшибышевский мог подавиться. Или водка могла попасть не в то горло. Или… но ничего этого не случилось. Горькая жидкость скатилась прямо в желудок.

Учёный снова заснул. На сей раз — надолго.

* * *

— Всё просто отлично, — просвистел Березовский в трубочку. — Наш друг Амвросий вывез всех заговорщиков за пределы Хемуля. То есть мы больше не несём никакой ответственности за то, что с ними случится по дороге.

Морра подумала, потом постучала по столу.

— Ну, можно и шерстяных попросить, — согласно свистнул Березовский. — Или своими силами справиться. Хотя есть варианты поинтереснее.

Действие семьдесят второе. Энурез, или Интересное предложение, хоть и рискованное

«Синдром хомячка». Разновидность мании убийства, свойственная физически слабым и трусливым основам. Основной мотив — утверждение своего превосходства над жертвой, стремление компенсировать ощущение собственной физической и моральной неполноценности. Начинает формироваться в раннем возрасте. Усугубляется приёмом психоактивных веществ, в первую очередь — айса.

Барченко С.Е., Плясова Е.А. Диагностика в криминалистике и судебной экспертизе. Справочное пособие. // ООО «Хемуль», Дебет: Издательство Сентбернар, Зайненхунт и Ретривер, 298.

Невозможно понять логику непрофессионала.

Кинофильм «Семнадцать мгновений весны». 10-я серия.

18 января 313 года о. Х.

Город Дураков (бывш. Директория). Большой Златопритонный переулок, 7.

Недетские время и место.

Сurrent mood: restless / неспокойное

Сurrent poetry: Евгений Меркулов — Марш боевых хомячков

Арлекину было не то чтобы совсем ай-яй-яй. Немного не по себе, это да. Но не более.

Он был привязан к тяжёлому деревянному креслу. Привязан деликатно, но крепко. Путы не давили, однако все попытки их как-то ослабить — а педрилка кое-что умел — успеха не имели. Чувствовалось, что привязали с душой. Вертеть головой было можно, но бестолку: обзору мешала высокая спинка кресла.

Что касается пейзажа, он не радовал. Арле находился в типичном пыточном подвале. Низкий сводчатый потолок украшали страшные кованые крюки. Прямо из стен свисали вмурованные цепи. На кургузом деревянном столе были разложены орудия пыток, в основном — разнообразные кнуты и плётки. В углу стояла железная клетка, тесная даже для хомосапого, из кованых прутьев толщиной с конский палец. Рядом стояла доска с гвоздями. Картину довершал электрощиток. Оголённые провода зловеще поблёскивали. Освещалось всё это единственной голой лампочкой под потолком.

Любого обывателя такая картина привела бы в трепет и шок, а то и в свинячий ахуй. Но Арлекин обывателем не был. И кой-какое представление о настоящей пыточно-маналульной работе имел. Поэтому он сразу отметил несколько несообразностей. Например, отсутствие запаха. В любой пыточной воняет шашлыком, испражнениями и протухшей кровью. Этот запах обычно и не пытаются убрать — работники кнута и щипчиков сами привычные, зато на жертв такие ароматы оказывают неслабое действие. Но тут не пахло ничем, кроме разве что пота и парфюмьих выделений. Кроме того, набор пыточных инструментов выглядел странно и неполно: не было даже обычной дыбы и режуще-колющего инструмента. Да и вообще, во всей этой обстановке было что-то неестественное, можно сказать — театральное.

Непонятно было одно: с какой радости Арле сюда угодил.