Золотое кольцо Галактики

И не жалел ни о чем. Ни когда в номер ввалился разъяренный Чон, ни когда его отправили на откровенно невыполнимое задание. И даже когда его после буквально собирали по кусочкам, тоже. Просто запомнил и сделал выводы: не связываться с богатыми капризными дамочками и не недооценивать мстительность власть предержащих. Даже шрамов не осталось, спасибо достижениям медицины космической эры. Только недоумение – зачем богатой наследнице выбирать в качестве первого мужчины случайного охранника, имени которого она даже не спросила, а не одного из ее проверенных вдоль и поперек поклонников?

Лиам тогда решил, что женская душа потемки, и выкинул из головы и ситуацию, и Софию. Чтобы семь лет спустя снова ломать голову: о чем эта женщина вообще думает?!

15

Соня Белозерова

Шинада болтается в пустоте космоса как огромная сахарная голова из исторических голофильмов о докосмической эре Земли-0. Города казажутся вкраплениями грязи, а подернутые зеленой каймой побережья – плесенью на ней же. Правда, я вовсе не уверена, что сахар подвержен плесени. И несколько минут гоняю эту мысль в голове, старательно отвлекаясь от грядущих проблем.

В этот раз я беру с собой куда больше персонала. Программа отличается от той, что была на Лазурите, на ночь мы здесь не останемся, всего лишь обзорная экскурсия по планете, посещение достопримечательностей, обед в аутентичном ресторане, рынок и лавочки, ужин и закат в пустыне как вишенка на торте. Несмотря на краткость программы, обязательно кто-нибудь потеряется, опоздает, станет жертвой местных воришек…

Но Таше, которая пританцовывает в ожидании первой высадки на планету, я этого пока не скажу. Пускай хоть у кого-то из нас будет праздник.

– Не понимаю! – душераздирающе стонет Таша, валясь на койку рядом со мной. – Категорически!

Дружим мы не первый год, с самого поступления в Эдемский институт туризма, а потому я прекрасно знаю, что пытаться игнорировать ее в таком настроении бессмысленно и опасно для нервной системы. Таша будет стенать, страдать, потом дуться и обижаться. В итоге я же останусь виноватой и буду долго и упорно вымаливать прощение конфетами и билетами в голотеатр. Поэтому я откладываю портком, разворачиваюсь к подруге и изображаю внимание.

– Почему ты, имея полное право ходить в чем хочешь, не вылезаешь из этих дурацких форменных комбинезонов?! – в ее голосе столько страдания, что я с трудом удерживаю на лице серьезное выражение.

Я-то думала, что-то случилось, а ничего нового. Этот спор повторяется в разных вариациях на протяжении последних семи лет с печалящей меня регулярностью.

– Ну во-первых, он мне нравится, – отвечаю совершенно честно. Серый комбез с синими с искрой нашивками ни капли не походит на шедевры элитных модельеров, что я носила когда-то, но приятен к телу и не стесняет движения. Ну а размер на пару больше моего собственного я раз за разом выбирала самостоятельно. Оказывается, выточенная лучшими фитнес-тренерами и диетологами фигура вообще не помогает позиционировать себя как серьезного профессионала.

– У тебя очень странный вкус, – привычно ворчит Таша и пытается дотянуться до стоящей на кофейном столике коробке с конфетами. Да, как менеджер рейса, я имею право на некоторые излишества по сравнению с остальным коллективом. И Таша частенько беззастенчиво пользуется нашей дружбой, валяясь на относительно мягкой койке и поедая обожаемый ей молочный шоколад. К ее огромному сожалению, отменить обязательную униформу для официанток я не в силах. – А «во-вторых» будет?

Я пододвигаю конфеты ближе к подруге. С нее станется свалиться с койки, но не сесть по-человечески.

– Будет. А во-вторых, эти, как ты выразилась, «дурацкие комбинезоны», дают мне возможность сэкономить на платьях и быстрее выплатить кредит!

Таша кривится, словно надкусила лимон, и спешит заесть неприятную мысль еще одной конфетой. Кредит у нее тоже есть. И выплачивать его помогают родители, о чем не забывают напоминать, когда в очередной раз читают ей нотации.

– Зануда, – бурчит себе под нос. – Мне бы такую возможность, ух я бы тут развернулась…

Когда коробка пустеет, Таша, убедившись, что в ней не осталось ни крошки шоколада, стонет еще более горестно. Откидывается назад и задевает мой портком, который все еще лежит там, где я его положила.

– А что у тебя тут? А, списки групп на экскурсии… А к какой приписана я?

– Ты приписана к шаттлу, – заглядывать в заметки нет нужды, я и так помню, кто, куда и с кем. – Во время длинных перелетов разносить напитки и закуски.

– А погулять? Опять сидеть в консервной банке, пока все развлекаются? – кажется, она вот-вот расплачется, и я даю слабину, хотя знаю, что потом обязательно пожалею об этом.

– Ладно. Но тихо, чтобы и звука от тебя слышно не было!

Таша с визгом подрывается с места, пытается меня обнять, роняет портком, подхватывает его у самого пола…

Уже жалею.

Она утыкается в экран, вчитывается в списки распределения пассажиров по шаттлам и недоуменно морщит нос.