Золотое утро

Двери лифта захлопнулись, оставив их одних в широком холле, увешанном картинами. Они прошли гостиную, потом столовую с массивным обеденным столом и огромным количеством стульев, затемненную библиотеку, мимо нескольких закрытых дверей в комнаты, о назначении которых можно было только догадываться, и наконец достигли еще одной гостиной, где остановились. Кэти поняла, что апартаменты занимают весь этаж. "Спенсер. Господи! Яснее ясного. Как же я раньше не догадалась?! Фиске — не просто какой-то Спенсер, и это — не просто квартира. Я оказалась в доме семьи Спенсеров, тех Спенсеров, чья фамилия равносильна фамилиям Рокфеллеров или Уитни. Семья Фиске настолько богата, что создала свой собственный благотворительный фонд, равный по значимости фонду Форда", — неожиданно вспомнила она.

Фиске стоял у небольшого бара и открывал шампанское. Хорошо, что он не видел ее лица — наверное, на нем отразилось все ее смятение.

Две стены комнаты были стеклянными и выходили на просторную террасу. На третьей висело большое полотно Матисса, а на четвертой — два небольших пейзажа Коро. Почему Фиске не подготовил ее к встрече с таким богатством? Разве ему не приходило в голову, что ей сразу бросится в глаза пропасть, разделяющая их?

Обернувшись, он заметил, что она разглядывает портрет, висящий над камином.

— Нравится? Это мой прапрадедушка. Старый Спенсер. Портрет перешел ко мне, так сказать, вместе с апартаментами. Когда Барбара вышла замуж, отец купил еще один этаж, а я занял этот, — вручая ей изящный бокал, он посмотрел ей в глаза.

Бокал она приняла, но пить не могла.

Фиске повернулся, глянул на портрет и засмеялся.

— Мой предок был гениальным разбойником. Он сделал состояние, занимаясь грабежом на железных дорогах, а уже со временем стал респектабельным человеком и начал собирать произведения искусства.

— А Кинкайд?

— Он хотел купить землю в районе Нью-порта, но прапрабабушка воспротивилась, и тогда они приобрели участок на Кинкайде. Насколько я знаю, бабка пыталась уговорить его перебраться на юг Франции, но прапрадедушка отказался.

— Юг Франции?! — тихо повторила Кэти.

— Вы были там?

— Нет. Студентов туда не отправляли, а в семье на такие путешествия денег просто не было.

Лицо Фиске вспыхнуло от энтузиазма.

— Мы вместе поедем туда! Осенью, когда схлынет волна туристов. Вам понравится.

Ее покоробило. Фиске сказал это прямо как Уард, диктуя свои планы и думая, что она все бросит только ради того, чтобы поехать с ним.

— Не опережаете ли вы события? — сухо спросила Кэти.

На короткий миг ей показалось, что по его лицу пробежала тень разочарования.

— Разве вы не хотите поехать во Францию?

— Конечно. И в Испанию, Грецию, Марокко. Кто хочет? Когда появятся свободное время и деньги, я начну путешествовать.

Последовала короткая пауза.

— Извините. Я поторопился, — сказал Фиске и улыбнулся такой обезоруживающей улыбкой, что Кэти не могла не улыбнуться в ответ.

"Безопаснее говорить о Кинкайде", — подумала Кэти и спросила:

— А как остальные семьи, поселившиеся на острове?

— Как и мои предки, многие из них сколотили состояние в начале века. Не все тогда хотели штурмовать Европу или строить мраморные дворцы. Вот и соорудили резиденции на Кинкайде, — он пожал плечами и, повернувшись, пошел к террасе.

Дверь открылась, воздух наполнился еле уловимым ароматом роз.

— Почему вы раньше не говорили о своей семье? Обо всем этом? По-моему, мы перебрали все темы за последние две недели, — проговорила Кэти ему в спину и, поставив нетронутый бокал на полированный стол красного дерева, прошла мимо него, застывшего в дверях, на террасу.

Легкий ветерок раскачивал листья высокой лиственницы, оказавшейся рядом с ней. Она протянула руку, чтобы убедиться, настоящее ли это дерево, и укололась. Почему все так резко переменилось? Только недавно ей было комфортно рядом с ним…

Фиске тревожно наблюдал за реакцией девушки.

— Кэти, вас не должно смущать богатство моей семьи. Мы такие, какие есть. Принимая это как должное, стараемся мудро расходовать деньги. Отец создал собственную, весьма преуспевающую компанию, серьезно увлекается живописью. Мама в свое время сделала карьеру как пианистка. А вы, по-моему, заняли непримиримую позицию.

— Если под непримиримостью вы понимаете то, что я сама зарабатываю деньги и они много для меня значат, то да, я непримирима. И горжусь тем, чего достигла, — произнеся эти слова, она почувствовала себя увереннее.

— Согласен, вам есть чем гордиться, — опять обезоружил ее Фиске своей искренностью.

Протянув руки, взял Кэти за плечи, нежно потряс:

— Мы слишком долго говорим о серьезных вещах. А между тем у нас много общего: нам нравятся одни и те же вещи, смеемся над одним и тем же, понимаем друг друга. Разве не так? — и наклонился, словно собираясь ее поцеловать.

Она ощутила слабость от его близости, но взяла себя в руки.

— Теперь я в этом не уверена. Мы даже выглядим здесь по-разному.

Покраснев, он отстранился:

— В ваших словах нет смысла. Я же не изменился с тех пор, как мы сюда зашли.

— Да, только следовало предвидеть, как я себя здесь почувствую.