Золотой день

И мысль почему-то относилась не к Софии. Так. Уже что-то. Не София.

Еще кто-то, создавший слишком сложную ложь? Перемудривший?..

Ладно, поищем.

Вылезать из-под пледа не хотелось. Но Айше знала, что если она сейчас же не встанет и не положит перед собой свою схему, то мысли ее так и будут кружить вокруг одного и того же и ни до чего нового она не додумается. И рыбку свою, пусть крошечную и ни на что не годную, не поймает.

А кто знает, вдруг она вовсе не ни на что не годная? Малюсенькая такая рыбка, экзотическая – на жаркое не потянет, но для аквариума в самый раз? Они, кажется, бывают безумно дорогие, эти аквариумные рыбки…

Она встала и с недоумением посмотрела на пустой стол. Потом вспомнила, что спрятала свою схему за шкаф и попыталась извлечь ее оттуда. Это оказалось не так просто. Насколько легко было засунуть тонкий и плотный лист бумаги между стеной и шкафом, настолько теперь было трудно даже сообразить, как его достать.

Рука не пролезала в узкую щель, пальцы беспомощно шевелились в нескольких миллиметрах от края листа, не касаясь его, сдвинуть тяжелый, набитый книгами шкаф нечего было и думать.

Айше, разозлившись сама на себя, пометалась по квартире в поисках чего-нибудь длинного и тонкого, но шкаф стоял в углу, и найденные ею линейка, нож и шампур для гриля только подталкивали лист, задвигая его еще дальше.

Она пришла в отчаяние и села перед шкафом, чтобы спокойно подумать. Ничего страшного, в конце концов, незачем так злиться. Все записи есть на кассетах и отдельных листочках; к вечеру придет Кемаль, и вместе они смогут сдвинуть шкаф, но все равно обидно. Мысль-рыбка окончательно ускользнула, рабочее настроение испарилось – и все из-за собственной глупости. Неужели во всей квартире не нашлось другого места, чтобы положить лист бумаги? Запертая комната, например.

Нет, невозможно все предусмотреть и продумать, просчитать последствия какого-нибудь незначительного действия или жеста. Поэтому и раскрываются убийства. Никто не в состоянии предвидеть все последствия, даже очень хитрые и предусмотрительные убийцы. Обязательно какой-нибудь лист застрянет за шкафом.

Вот что стоило, к примеру, убийце Лили (если таковой существует, а он, скорее всего, существует) приложить ее собственную руку к стакану? Или просто дать его ей? Тогда там были бы ее отпечатки – и пожалуйста: полная иллюзия того, что она приняла лекарство сама. Что уж она при этом думала: хотела свести счеты с жизнью, перепутала таблетки, была кем-то обманута и полагала, что пьет безобидное средство от головной боли, – все это было бы интересно только ее близким, но следствие пришло бы к выводу о несчастном случае или стечении обстоятельств, и этим дело бы и кончилось. Практически не начинаясь.

Или, например, то, что одна таблетка не полностью растворится в желудке, а сохранится где-то там в складках чего-то… бр-р-р… «Зачем тебе эти анатомические подробности? Неужели не противно? И для женского детектива не пригодится: дамы не любят натурализма, – пресек ее расспросы Кемаль. – Ты прими к сведению, что таблеток, как утверждают эксперты, было две, и одна растворилась, а одна не совсем, из-за чего химики и смогли ее изучить и сделать вывод, что она не фабричного изготовления». Ну кто мог это предвидеть?

Айше вдруг очень ясно представила себе, что должен чувствовать допустивший промах убийца. Если уж она так расстроена из-за ерунды, сидит на полу перед шкафом, тупо смотрит на него и приходит в отчаяние из-за невозможности что-то исправить, то что же говорить об убийце?!

Таблетка ладно, этого никто не смог бы просчитать, хотя, если подумать, можно было растолочь ее или растворить заранее. Но убийца об этом просчете (если они были: и просчет, и убийца) не знает. Такие подробности никому не сообщали.

А вот об отпечатках могли узнать или догадаться многие. Эту девушку-прислугу с таким пристрастием допрашивали, и муж наверняка в курсе, что на стакане не было отпечатков Лили, да и всем задавали по этому поводу столько вопросов, что нетрудно было догадаться, к чему они. И убийца должен быть в таком же отчаянии и расстройстве, как сидящая перед шкафом Айше.

И что он дальше будет делать? Так и будет, образно говоря, сидеть перед шкафом и ждать? Нет, подумала она, я во всяком случае не буду. Листок из-за шкафа сам не выползет, Кемаль придет не скоро, а я сделала глупость – мне ее и исправлять.

Она встала и вышла на кухню. И буквально через минуту нашла то, что хотела: длинные щипцы для переворачивания мяса на мангале. Кажется, они принадлежали еще к холостяцкому хозяйству Кемаля, поэтому она про них и не вспомнила.

Не сразу, но после двух-трех неудачных попыток ей удалось ухватить щипцами угол листа и изменить его положение так, что его стало нетрудно достать пальцами. Вот и все! Лист с неприятным шорохом скользнул по стене и был водружен на стол.

Очень просто. Вся операция заняла минут пять от силы. Надо было всего-навсего собраться с мыслями и с духом и действовать хладнокровно.