Золотой гроб

Приехавший в колхоз по чьей — то кляузе, главный зоотехник района обматерил и инженера, и колхозного зоотехника, а все эксперименты строго — настрого запретил. Парторгу только сказал, что его предложения антинаучны. На что, тёртый в способах убеждения оппонентов, парторг ответил, что академика Вавилова тоже подвергали гонениям и называли его теорию антинаучной, а оказалось совсем наоборот…

— Ну и дурак ты, Егор Иваныч, прости господи — сказал зоотехник. — Это же был Ва — ви — лов! А не парторг колхоза '25 лет без урожая'!

Впрочем, от продолжения эксперимента со скотом Егор Иваныч и сам отказался, потому что был охвачен новой идеей — увеличения доходности хозяйства за счет развития подсобных промыслов.

Однажды, Егор Иваныч съездил в командировки на Украину, где встретился со своим старым партийным товарищем. После этого Егор Иваныч целую неделю горячо уговаривал председателя хозяйства, чтобы колхоз оплатил, своего рода, производственно — торговый эксперимент, который заключался в организации производства и поставки в торговую сеть одной из украинских областей — 'сала, раскрашенного под Хохлому'.

— Как это под Хохлому!? — удивился председатель. Пал Степаныч много раз бывал в художественных цехах 'Хохломской росписи' и видал ряды художниц, низко склонившихся над своими матрешками. Но, он и представить себе не мог, что искусство золотой росписи способно адаптироваться в мясном цеху?

— Мясо у нас чаще всего продается без упаковки, поэтому грош — цена твоему новшеству.

— Нахрена упаковка? Расписывать будем прямо на сале специальными пищевыми красками. Еще и прогремим на весь мир: 'Сало — хохлома! или сокращенно 'Хохло — сало'! — чувствуешь, как звучит?

— Чувствую, но хохлы обидятся.

— Так речь то о Хохломе, а не о хохлах.

— Ну, о хохлах или о Хохломе — поди, доказывай. Народ не поймет. Украинский — добавил он в сомнениях. — Плюнь, Иваныч! У нас, понимаешь, падеж скота, а ты со своим салом… Работай с людьми. Они больше нуждаются в твоей помощи.

В последнее время председатель, разуверился в новаторских способностях партийного предводителя и к новым его инициативам относился с подозрением. Вечером в своем УАЗике, выпив стакан водки, Пал Степаныч ткнулся в 'бардачок' за закуской, но не нашел ни корки. Впопыхах, понюхал какую то промасленную тряпку, но и ее терпкий запах не отбил одуряющий вкус местной водки. Хватая, как последний раз в жизни воздух ртом, он попытался мысленно представить себе селедку с луком или еще что — то, остро пахнущее, — но аутотренинг тоже не помог. И тут ему в голову вспомнилось предложение парторга про хохлосало. Обладая творческим воображением руководителя, он живо представил его вкус и запах и белую с ворсинками кожу, неравномерно заляпанную краской — председателя, чуть было, не вывернуло на изнанку.

— Нет уж, экспериментировать не будем! — тяжело дыша, твердо решил он.

Сам председатель в последнее время пребывал в состояние конфуза и боялся неверных шагов. Из — за отсутствия специального образования, партия отправила его на универсальную учебу — в областную высшую партийную школу. Учился он заочно и ездил только на сессии, проживая эти дни в гостинице соблазнительного города. Для положительных оценок председателя по разным сложным дисциплинам, его водитель Вася то и дело возил на УАЗике в облцентр туши баранов. А для зачета по 'Политэкономии' пришлось даже пожертвовать стокилограммовой свиньей. Чувствуя, что учеба идет успешно, председатель нередко по — купечески кутил, не забывая и про женщин, которые во множестве крутились вокруг подгулявшего председателя.

После получения диплома и возвращения в колхоз, в один солнечный осенний денек на деревенскую почту в адрес председателя колхоза пришла срочная телеграмма из Горького. В ней было всего несколько слов:

'Паша, поздравляю, у нас дочка! Твоя Люся P.S. Нужны деньги '.

Почтальонка Настюха, прежде чем доставить телеграмму адресату, обошла с новостью всю деревню и уж, только потом вручила телеграмму жене Пал Степаныча (сам председатель был в поле). После этого Пал Степаныч, сказавшись больным, два дня не выходил на работу. Говорят, что из его дома всю это время доносились бранные крики и звон разбитой посуды. На работу Пал Степаныч объявился помятый и исцарапанный, словно побывавший в молотилке. Всем сказал, что его по случайности поцарапал домашний пёс 'Бонифаций', который очень любил хозяина.

Вечером в застольном разговоре с парторгом председатель все свои беды свалил на почтальонку Настюху.

— Да — а! — сказал Егор Иваныч, чтобы, хоть, как то поддержать заблудшего председателя. — Характер у нее скверный, конечно. Хотя, задница, — будь здоров какая?!

— А к чему тут задница?

— Да так, к слову, — уклончиво ответил парторг. Он так и не понял внутренней трагедии Пал Степаныча.

ФРАК ОТ КАРДЕНА

Наконец, на грузовике приехал суетной и растрепанный провинциальный скульптор. Он был так лыс, что было удивительно, как можно быть еще и таким растрепанным?