Золотой гроб

— К черту! — ответил Михаил. — Как же без костра? Именно костер на берегу утоляет жажду жизни туриста. Костерок — это стержневой элемент, суть речного отдыха. Только костер на берегу с его ритуальными песнями и танцами шаманов возвращает нас к беззаботной нравственной чистоте и стерильности помыслов! Не — ет, ребята, я грудью лягу на эти тлеющие угольки, но затушить костер не дам — продолжал он выпендриваться словоблудием перед девушками.

Девушки оценили пафос сказанного и улыбались. Михаилу было приятно.

Костер мы тушить не стали из принципа. Я был солидарен с Михаилом. Понятно, что сухо и что жара, но ведь костер под наблюдением?! И без костра у реки, действительно, терялась всякая романтика. Мы пришли к ироническому, но правильному выводу, что пожарникам просто делать нечего, кроме как летать по безлюдному небу, поэтому, они домогаются до безобидных туристов.

Владимир отложил в сторону гитару, взял у костра палку, пошел на пляж и нацарапал на песке большую вытянутую восьмерку в два человеческих роста.

— Восьмерка это что, что, — масонский знак? — спросил Михаил.

— Для тебя, простого человека, измучившего и себя и других скучными цифрами это восьмерка. Для летчика, — это знак того, что внизу свои.

— Как он определит, что внизу свои?

— Для летунов это не цифра, а изображение винта, уважаемый! — ответил за брата Александр. А винт это устройство для приведения в движение летательного аппарата, посредством вращения лопастей. Понимать надо.

— Вот оно что? — притворно удивился Михаил. Теперь буду знать, что винт — это самое главное в самолете!

— Отнюдь. Самое главное в самолете, — надеть привязные ремни и сохранить в сухости штаны.

Старая шутка всех развеселила.

Вовка включил приемник, нашарил какую — то музыку. Над лагерем висела легкая дымка. Мишка встал, вдохнув полной грудью, уловил аромат вечерней реки и пошел прогуляться по поляне. Косые лучи заходящего солнца пробивались между высокими стволами на другом берегу, и отражались в чистой и спокойной воде. За лесом снова зарычал самолет, собираясь совершить заключительный на сегодня полет в поисках очагов возгорания.

— Пойдемте к реке? — предложил я Наташе. Девушка согласилась и встала. Мы прошлись к дубовой аллее.

— Когда — то, бескрайня тишина этих лесных окрестностей, оглашалась колокольным звоном, а над деревьями блистали золотом купола церкви — сказал я Наташе.

— Да, я знаю, здесь был монастырь, а богобоязненные монашки ходили с выражением томной печали на лице, — в такт мне с иронией ответила Наташа.

Я засмеялся, понимая комичность моей лирики в разговоре с девушкой, которая, судя по всему, обладала незаурядным чувством юмора.

Мы сели на берегу. Я косил глазом на Наташу и только здесь понял, — как она божественно хороша. У нее была чудесная фигура, манящие вишневые губы, нежные щеки, голубые глаза, длинные ресницы и вьющиеся белокурые локоны волос. На нее хотелось смотреть и любоваться ею бесконечно. Вероятно, Наташа догадалась о моих неожиданных чувствах? Она улыбнулась. Ее улыбка озарила все вокруг, как солнце в звонкое летнее утро. А в ее мимолетном взгляде на меня я почувствовал взгляд заинтересованной женщины.

— Чем вы занимаетесь? — спросила Наташа, наверное, для того, чтобы как — то разрядить минутное молчание.

Я сообщил. И в свою очередь, попросил девушку рассказать о себе?

— Боюсь, что моя биография крайне проста, — ответила Наташа. — Школа, а теперь третий курс истфака в университете.

— Почему именно истфак? Любите историю?

— Безумно. Еще со школы. Разумеется, люблю не только историю, но и все, что связанно с ней. Люблю живопись, музыку, архитектуру. Ведь не зря говорят, что архитектура — это застывшая музыка, а музыка, — застывшая история. Мне во всем нравится ощущать время и его шаги.

Я тоже был неравнодушен к истории, особенно Серебряного века, и здесь со своей собеседницей мы нашли много общего, и оживленно проговорили с полчаса, которые пролетели как один миг.

— Чай подан! Господа турЫсты! — прокричал Саня от костра

Я встал и подал Наташе руку. Когда она поднялась, я задержал ее ладонь в своей руке немного дольше, чем это требовало приличие. Наташа руку не отдернула, внимательно посмотрела на меня и снова улыбнулась. Мое сердце странно забилось, а по телу пробежала волна загадочного трепета.

— Остынет! — противным голосом кричал Саня от костра.

Мы вернулись к костру. Владимир сидел с Ларисой и что — то шептал ей на ухо. Лариса тихо смеялась. Мишка также возвратился с прогулки. С собой он принес листьев и корней лесной смородины. Чай из смородины великолепен, но Саня уже успел заварить обыкновенный Цейлонский, поэтому смородину мы оставили на потом.

Мы расселись у костра, чай ароматно парил из большого Валеркиного котла. Запасливый Саня сходил к своему рюкзаку и принес пакет с ванильными сушками. Наступавший вечер на берегу был восхитителен.

Пожарники вновь полетали над лесами, а теперь сделав свои дела, возвращались. Их летательный аппарат заходил со стороны Керженца, и опять устремлялся прямо на нас.