Золотой камертон Чайковского

– Я по поводу гибели вашего знакомого, Павла Ившина.

– Вы уже говорили по телефону. Так что же вам от нас надо? – перехватила инициативу Ирина Смолякова.

– Мне надо выяснить, кто отравил Павла Ившина, – резко и в тон хозяйке ответил Никита. «Так вам больше нравится?» – злорадно поинтересовался он про себя. Но, кажется, на хозяйку это не произвело впечатления.

– А при чем здесь мы? – спросила она спокойно.

– Ившин ужинал у вас за день до убийства. Меня интересуют все подробности того вечера: что ели, о чем говорили и так далее.

– Извольте. Ели салат из свеклы с черносливом. Оливье, жареные баклажаны с чесноком, тушеное мясо с травами, картошку, маринованные грибы, соленые грибы, маринованные огурчики, пили водку, потом коньяк, затем кофе. На десерт были шоколадные конфеты, подаренные Павлом. Ах, да. Еще подавались хлеб и минералка, – то ли всерьез, то ли с издевкой сообщила Смолякова.

– С меню разобрались, – не поддался на провокацию Никита. – Теперь давайте вспомним, о чем вы беседовали в тот вечер.

– Мы с Павлом давно не виделись, – поспешил ответить Никите Максим Георгиевич, с укоризной взглянув на жену. – Так что разговор то и дело перескакивал с одной темы на другую. Знаете, как бывает, заговоришь об одном, потом вдруг всплывет какое-то имя, и тема разговора тут же поменяется. Потом опять, и так далее.

– И все-таки, о чем и о ком шел разговор в тот вечер?

– Ну, разумеется, говорили о Павле. О его успехах, о выступлении на фестивале, мы с Ириной были на концерте. Потрясающее действо. Потом поговорили обо мне, о моей работе. Об общих знакомых, о планах на следующее лето.

– А что с планами на лето? – заинтересовался Никита.

– Павел приглашал нас погостить у него во Франции, мы, разумеется, с радостью согласились. А еще говорили о детях, о родителях, о городе. Вспоминали разное…

– А о ком из знакомых вы разговаривали в тот вечер?

– Да много о ком. Вспоминали ребят из нашей школы. Потом общих знакомых, например, Рогова, это Пашин друг по консерватории, он сейчас на гастролях, но, когда вернется, собирались все вместе встретиться. Потом Толю Овчинникова вспоминали, это мой университетский приятель, Таню Зубову, Сашку Тарасова, Мишу Баскина, да мало ли кого.

– Кто из этих людей поддерживал с Ившиным отношения?

– Да кроме Рогова, пожалуй, никто, – пожал плечами Максим Георгиевич. – Паша очень высоко взлетел, да и в стране почти не бывает. Так что из старых приятелей у него только я да Сергей Рогов остались.

– Хорошо, но, возможно, Ившин упоминал в разговоре, что кто-то из старых знакомых хотел с ним встретиться или звонил ему, может быть, просил о помощи? Я слышал, что Ившин занимался благотворительностью, и иногда к нему обращались за помощью напрямую.

– Да, действительно, такое случалось. Он иногда помогал устроить кого-то на лечение, оплачивал операции, – согласно кивнул Максим Георгиевич. – Но ничего такого мы не обсуждали. Разговоры были примерно в таком духе: а помнишь, в девяносто шестом мы у Толика на даче были, вот он здоровую щуку поймал, да, а сейчас Толик старую дачу продал, а у Тани недавно внучка родилась, а у Пети инфаркт был, и так далее. Пустая болтовня.

– А как вы думаете, кто мог отравить Ившина? – потеряв надежду выудить из друга что-то стоящее, спросил Никита.

– Представления не имею. У Павла не было врагов, да и в России он появлялся нечасто, представить себе не могу, кто это сделал, – печально покачал головой Максим Георгиевич.

– Это мог сделать кто угодно, – диссонансом прозвучал сухой, резкий голос его супруги.

– То есть? – с живостью обернулся к ней Никита.

– Ну что же тут непонятного? Павел был человеком успешным, состоятельным и за годы своей карьеры, как и все успешные люди, нажил немало недоброжелателей. Не скажу – врагов. Это слишком сильное слово, – одернула сама себя Ирина Смолякова. – К тому же Павел был добрым, мягким человеком, воспитанным и неконфликтным. Некоторые воспринимали его мягкость как слабость и рассчитывали нажиться за его счет или без особых хлопот добиться для себя какой-то выгоды. И вот тут их ждало разочарование. Павел при всей своей мягкости имел твердый характер и принципы. Да, он никогда не скандалил и не ввязывался в конфликты, но твердо и уверенно отстаивал свою позицию. И вот люди не совсем порядочные и не очень умные, сталкиваясь с его твердым сопротивлением и неподатливостью чужому влиянию, чувствовали себя обманутыми. Они страшно злились, полагая, что Ившин еще более хитрая и ушлая сволочь, чем они сами. Простите за резкость. Иногда они, переоценив собственные силы и мягкотелость Павла, попадали, как сейчас принято говорить, «на деньги», иногда не могли на нем заработать, а упущенная выгода тоже вещь болезненная. Иногда в следствие принципиальности Павла рушились чьи-то честолюбивые планы. В любом случае есть немалое число таких вот искателей легкого успеха за чужой счет, кто имеет определенные счеты к Ившину.

– А вы можете привести примеры?