Золотой камертон Чайковского

Первым делом он слазил на чердак и нашел там старый граммофон и пластинки. Теперь мама с папой частенько заводили его по вечерам. Еще он отыскал подшивки старых журналов: «Мурзилка», «Новый мир», «Наука и техника», «Мода», пачку старых открыток, даже не подписанных, очевидно, они составляли чью-то коллекцию. Их можно было бы сдать в букинистический магазин, наверняка кто-то заинтересуется. И еще множество всяких разностей, большая часть его находок тут же отправилась на свалку.

Затем Максим переместился в кабинет бывшего хозяина дачи, известного в прошлом, а ныне всеми позабытого композитора. Перебирая книги, он отыскал камертон и больше разбором и изучением доставшегося им добра не интересовался.

– Максим, папа приехал, иди обедать! – окликнула с крыльца мама, и Максим почувствовал проснувшийся в его молодом здоровом организме голод.

Романтические настроения его уже покинули. Максим отыскал в зарослях бузины и крапивы старый турник, расчистил вокруг него площадку и с удовольствием размялся.

– О, вижу, у нас спортсмены поселились! – бодро окликнул его из-за забора пожилой упитанный гражданин, возлежавший в гамаке с газетой в руках.

– Добрый день, – поздоровался, соскакивая, Максим. – Максим Дмитриев, мы ваши новые соседи.

– Наслышан, – поднимаясь с гамака, добродушно пробормотал сосед. – А я Павел Иванович Сидельников. Местный старожил, так сказать. Что ж, добро пожаловать. – Он протянул Максиму через забор руку. – Значит, продала Елизавета дачу? Что ж, они здесь почти уже и не появлялись, участок вон совсем зарос. А так и порядку больше, и веселее, заходите как-нибудь на чай, – пригласил сосед и вернулся в гамак к своей газете, очень обрадовав этим Максима, не любившего болтливых, навязчивых пенсионеров.

– Ну что, сын, как на работе дела, что новенького в отечественной кибернетике? – с аппетитом наворачивая свежие щи, поинтересовался отец.

– Ничего. А если и есть новенькое, то очень строго засекреченное, – важно ответил Максим.

– Ну тогда хоть про девушек расскажи, раз ты у нас весь такой засекреченный, – не отставал отец.

– Коля, ну что ты к нему пристал, будет он с тобой про девушек беседовать? – укоризненно заметила мама, с надеждой поглядывая на Максима.

Тема девушек была в семье, точнее, у мамы, болезненной. Пока Максим учился на физико-математическом факультете, она страшно боялась, что мальчик влюбится, еще хуже, женится, родятся дети, он забросит учебу, а дальше настанет конец света.

Но вроде бы обошлось. Приятели Максима влюблялись, страдали, снова влюблялись, женились, а Максим выступал на их свадьбах в качестве свидетеля. Ухаживал за подружками невест, заводил короткие необременительные романы с однокурсницами. Мама неодобрительно хмурилась, отвечая на их телефонные звонки.

А потом был долгожданный диплом. И мама словно по команде развернулась на сто восемьдесят градусов. Теперь, слыша в телефонной трубке девичий голос, она млела и таяла, с замиранием сердца прислушиваясь к разговорам сына.

Увы. Никаких намеков на скорую свадьбу не наблюдалось. Мама нервничала, переживала. Пыталась задавать бестактные вопросы. Затем перешла к самостоятельному поиску невест. Но Максим жестко пресек неуместные мамины старания, и, потерпев полнейшее фиаско, она оставила эти попытки и вернулась к активному наблюдению.

– С девушками все в порядке. Например, вчера встретил одну хорошенькую на платформе, помог тяжелую сумку дотащить до дачи, – с кривой усмешкой рассказал Максим.

– А как ее зовут, ты номер ее телефона спросил? – тут же подключилась к разговору мама.

– Нет. Пусть живет безмятежно, – язвительно заметил Максим, с удовольствием наблюдая, как мама борется с разочарованием.

Максим любил родителей, но иногда их простодушное вмешательство в его личную жизнь порядком раздражало и требовало пресечения. Все же он не мальчишка-студент, а взрослый человек. Научный сотрудник, хоть пока и младший.

После обеда мама отправилась в сад заниматься клумбами, папа – подремать, а Максим вернулся к себе в кабинет, именно его он облюбовал под собственную берлогу.

Старая просторная дача, плетеные, чудом сохранившиеся кресла, патефон, потертые корешки книг в потемневших от времени шкафах, скрипучие полы, рояль… Максим не был страстным поклонником старины, но этот дом его завораживал. Казалось, дом живет своей собственной таинственной жизнью, словно по нему бродят призраки бывших хозяев.

Максим передернул плечами, встряхнулся и, чтобы избавиться от наваждения, решил прогуляться по поселку.

Никогда прежде Максим не отдыхал на даче. В детстве дачи у их семьи не было, и он две смены проводил в пионерском лагере, а на один месяц ездил с родителями на Черное море.

Будучи студентом, отдыхал в том же лагере, только уже в качестве вожатого, ездил с приятелями на море дикарями, в горы, путешествовал по Золотому кольцу, побывал в Прибалтике и вообще много путешествовал, но вот дача – это было что-то новое.