Золотой холм

— Да, в Аркаре я пытался определить, где лежит предел моей личной силы… и есть ли он вообще, этот предел. Я понимаю, к чему ты клонишь, Арьель… Клянусь, на этот раз не пострадает ни одна живая душа. Если захочешь у меня погостить, я на время приостановлю работу. Здесь будет безопасно.

— За приглашение спасибо, но ведь ты сам говорил, что времени осталось мало… Не хотелось бы тебе мешать, — неуверенно проговорил Арьель.

— Нет, друг Арьель, ты не помешаешь, — улыбнулся маг. — Несколько дней уже ничего не решат… В самом деле, я буду рад, если ты останешься. Хотя бы переночуй, а утром, если захочешь уйти, я не стану настаивать.

Домик, в котором жил Нэль, внутри был разделен бревенчатой стеной на две половины. В одной из них стояла простая кровать, небольшой стол, сундук и две лавки, на стене висели полки с самой простой и необходимой посудой. Эта часть дома совмещала в себе, вероятно, спальню и гостиную; про себя Арьель отметил, что тан мог бы и не скупиться, обставить комнату получше. Впрочем, он знал характер и привычки мага — тот мог бы особо настаивать, чтобы в доме не было никаких излишеств.

Во второй половине было устроено что-то вроде лаборатории. Арьель мельком заглянул туда и увидел в полутьме (окно было снаружи закрыто ставнями) алхимический тигель, множество книг, которые стопками лежали прямо на полу, невообразимое количество стеклянной посуды причудливых форм на столе и на полках, а так же странный аппарат, самой заметной частью которого была витая стеклянная трубка. Заинтригованный, Арьель шагнул через порог, но Нэль удержал его.

— Пожалуйста, не заходи сюда никогда… Обещаешь?

— Обещаю… — разочарованно вздохнул музыкант. И подумал, что нужно все-таки выбрать минутку, когда маг отлучится, и хоть одним глазком посмотреть на странную стеклянную штуку, которая загадочно поблескивала в полутьме.

У Нэля был только один тюфяк и одно одеяло, но он быстро придумал, как устроить гостя (который был, впрочем, неприхотлив).

— Я постелю одеяло на лавке, там и лягу, — заявил Нэль. — А ты ложись на кровать, плащ же сгодится за одеяло. Если будет холодно, зажжем жаровню.

— А ведь господин тан предлагал погостить у него… — шутливо заворчал Арьель. — Уж наверное, в замке нашлась бы и пуховая перина, и одеяло для гостя. И подушка, между прочим. Почему бы тебе все это не наколдовать? Нэль?

— Помнится, раньше ты не был таким придирчивым, — улыбнулся Нэль. Быстро расстелил на лавке одеяло и сел, поджав ноги. — Чем ворчать, лучше спой. Соскучился я по твоим песням.

Просьба Нэля поразила музыканта несказанно: во время их совместных странствий маг не раз слышал его игру и пение, но никогда не показывал своего отношения к ним. И Арьель давно решил, что к музыке он равнодушен, так же как к вину и женщинам. И вдруг — «соскучился»…

Не иначе как сегодня был день откровений.

Может, магу не так уж и хорошо наедине с собой, как полагал Арьель?

* * *

Наутро Арьель решил, что, пожалуй, задержится на несколько дней — ему вдруг подумалось, что хорошо бы уйти вместе с магом. Когда он намекнул об этом Нэлю, тот не стал возражать, наоборот, как будто даже обрадовался. Видно, не очень-то ему хотелось снова бродить одному.

Несколько дней миновали незаметно. От цветущих деревьев в воздухе разливалась такая благодать, что Арьелю казалось, будто он гуляет по садам Травии. Сады эти были наполнены звонкими птичьими голосами, гудением пчел и шелестом молодых листьев. Очарованный весной и красотой природы, Арьель часы напролет бродил по лесу, и в голове его одна за другой рождались легкие, радостные мелодии. По вечерам он наигрывал их на лютне — а ему подпевал соловей.

Нэлю же не было до весны никакого дела. Он хоть и обещал, что остановит работу, но вероятно, подразумевал только опасные для жизни музыканта опыты, потому что, пока Арьель наслаждался местными красотами, Нэль пропадал в лаборатории, и время от времени оттуда доносились подозрительные звуки, как будто что-то взрывалось и осыпАлось осколками стекла. Арьелю каждый раз, когда он слышал в доме громкие хлопки и стеклянный звон, начинали мерещиться всякие ужасы. Он принимался взволнованно расспрашивать Нэля, но тот, по обыкновению спокойный и задумчивый, отвечал, что беспокоиться не нужно, ничего страшного не происходит. "Да? — возмущался Арьель. — А почему тогда у тебя на лице сажа?" Нэль проводил ладонями по щекам (хотел стереть, но на деле только размазывал черные полосы), и улыбался: "Всего лишь безобидный побочный эффект". Музыканта обнадеживало только, что он все-таки улыбается: уж наверное, он был бы серьезен, угрожай ему в самом деле опасность.