Золотой ключик инфосторителлинга

Затем мое внимание остановили сваленные в углу стремянки, сломанные штанги для микрофонов, швабры, подставки, светильники без стекол, ведра, веники и  набор прочей потерявшей смысл дальнейшего существования сиротливой утвари.

У противоположной стены в полутьме я разглядел женщину на коленях. Почти старуху. Платок сбился ей на плечи.

Руками старуха крепко ухватила свои разметавшиеся патлы и раскачивалась из стороны в сторону, как китайский болванчик.

Наконец, я увидел его.

Он висел прямо перед старухой вниз головой.

Синий. Страшный. С высунутым языком и вывалившимися из орбит глазами.

Однако дело даже не в этом. Он весь был в паутине. Вот это было самое главное.

Серебристая паутина, сверкая блестками, стекала откуда-то сверху. С потолка. Она вылезала из пропыленных, ободранных потолочных трещин и спускалась по стене почти до пола.

Человек прилип к паутине, запутался в ней намертво, как козявка.

Но самое противное было не это, а веселая улыбка покойника.

Она застыла на его губах. Это было видно сразу».

По большому счету мне глубоко наплевать и на профессора Арахницкого, и на его псевдолекцию, но есть какие-то «фенечки», которые притягивают меня к тому, что происходит в зале.

Что это за «фенечки»?

Сейчас я объясню, как я играю с читателем.

Играю на интерес!

У нас задымила печка, и бабушка вызвала печников.

Пришел пожилой печник Степан Степанович в фартуке и с усами и его молодой ученик Петя.

Петя был веселый, румяный, разговорчивый. Он сразу же сказал бабушке, что не пьет, потому что комсомолец.

Бабушке этот Петя очень понравился, и она, когда кормила печников на кухне, подкладывала Пете лучшие куски.

Я смотрел, как они работают. В шесть лет я тоже мечтал стать печником.

Петя никогда не набирал мастерком много раствора. Он поддевал небольшую порцию, шлепал на кирпичную кладку и аккуратно размазывал нашлепку тыльной стороной мастерка.

Шлепнет немного — и разотрет, шлепнет еще раз — и опять разотрет.

Вот, собственно, и весь секрет. Он спрятан в этом небольшом фрагменте.

Вы уже догадались, в чем здесь дело?

Когда вы кормите ребенка, вы же ему кастрюлю в рот не запихиваете? И поварешку тоже не запихиваете? И даже столовую ложку в рот не суете. Вы кормите малыша с ложечки чайной, а еще лучше — с десертной.

Что значат слова в процессе общения? И все — и ничего.

Представьте, что вы попали в чужую страну и язык ее жителей вам абсолютно непонятен. Вы находитесь на людной улице в центре города.

Вокруг вас кипит жизнь, но вас она не касается. Почему? Потому что вы не включены в систему обмена информацией. Вы не можете судить о том, что происходит вокруг вас. И лишь по каким-то косвенным признакам — жестам, мимике или чему-то еще — очень приблизительно догадываетесь.

Вот две кумушки обсуждают что-то посреди оживленного тротуара, мешая прохожим. Видимо, они долгое время не встречались и им есть о чем поговорить.

Хозяйские сумки с продуктами они поставили тут же рядом на тротуарную плитку, и им нет никакого дела, что кто-то о них может споткнуться.

Вот сердитая мамаша тащит за руку непослушного малыша, шлепает и кричит на него.

Школьники сбились в шумную стайку, весело смеются и толкаются.

Дядя с солидным животом пытается сделать им строгий выговор. Но то, что он слышит в ответ, видно, ему не нравится.

Чтобы понять все это, не нужно обладать какой-то сверхпрозорливостью.

Наступит момент, когда вам понадобится привлечь к себе внимание.

Допустим, вам захочется есть или пить. Что тогда сделаете? Толкнете прохожего, крикните «эй!», начнете махать руками? Неважно, что вы сделаете, а важно, что вы сделаете что-то такое, чтобы вас заметили.

Поднятая рука. Выразительный жест. Какие-то иные действия с вашей стороны, бесспорно, приковывают к вам посторонние взгляды. К вам начнут присматриваться. Оглядываться. К вам подойдут и попытаются с вами заговорить.

А если вы будете просто неподвижно стоять или сидеть, вы очень долго будете оставаться незамеченным. Вроде бы вы есть и вас нет. Вы видимы, и в то же время вас не видно.

Движение нас привлекает, притягивает. Этот раздражитель действует посильнее, чем речь.

В седьмом классе мой лучший друг Сашка подарил мне рыбок гуппи в литровой банке. Сашка щедро, по-братски, поделился со мной своим сокровищем.

Я шел по улице, боясь расплескать воду, выронить и разбить банку.

Дома я сделал все, как научил меня мой друг. Вымыл и насухо вытер еще одну запасную банку, налил в нее воды из-под крана и дал ей отстояться. Насыпал сухого корма и сел любоваться рыбками.

Я мог смотреть на них часами и не уставать, а вот смотреть на белую стену за банкой так долго было невозможно. Внимание угасало и рассеивалось. Мне становилось скучно.

В те времена я еще не понимал, почему это происходит. Просто рыбки были забавными.

Они сталкивались друг с другом, подплывали к моим глазам и смотрели на меня через зеленоватое стекло, шевеля плавниками. Они были непредсказуемы в своем движении.

Я следил за ними, не в силах оторваться. Особое удовольствие доставляли щелчки по банке и вихрь разлетающихся золотистых молний.