Макаров не обманул, и утром, после завтрака, уже другой конвойный сообщил, что к ней пришли. Лариса пригладила волосы, взглядом пытаясь отыскать зеркало, не найдя, сполоснула лицо водой из умывальника и в сопровождении отправилась в комнату для свиданий.
— Пять минут, — объявил конвойный и почти втолкнул ее в комнату, напоминавшую допросную.
Геннадий, вымытый, выбритый, пахнувший дорогим парфюмом, в белой тенниске и джинсах сидел на стуле. Увидев Ларису, он вскочил и бросился к ней, но одумался и лишь грустно улыбнулся:
— Здравствуй, дорогая.
— Здравствуй. — Красовская присела напротив. — Гена, у нас мало времени. Ты должен мне помочь выбраться отсюда. Я никого не убивала, меня подставили. К сожалению, факты говорят не в мою пользу. Пойди к следователю и скажи, что это ты посоветовал мне Притулу. Что Айвазовский, давно висевший в моей прихожей, подлинный, и вы со Стасом не могли ошибиться.
Геннадий помрачнел и хрустнул суставами:
— Насчет Айвазовского, конечно, скажу, только не уверен, что это поможет. У Стаса могла храниться копия, и он мог подменить подлинник в самый последний момент. Раз твой муж забрал все с дачи, почему бы не прихватить и Айвазовского?
Красовская побледнела. Она об этом не подумала.
— Что касается Притулы, или как ты его там назвала, — продолжал Быстров. — Я не знаю такого коллекционера. Видишь ли, существует специальный сайт, куда подаются данные о продаже произведений искусства, и я поместил объявление об Айвазовском. Как ты понимаешь, я понятия не имел, кто на него откликнется. Кстати, почему ты не позвонила мне, прежде чем ехать к этому человеку?
На Ларису было печально смотреть. Она осунулась, разом сдала, постарела, на лице появились морщины, изрезав, искромсав его.
— Мне казалось, ничего страшного не произойдет, если я сделаю все сама, — прошептала она хрипло.
— Тебе казалось, — буркнул Геннадий недовольно. Женщина опустила голову, вся ее фигура выражала печаль, и он смягчился: — Ладно, ладно, не вешай нос. Что-нибудь придумаем. Слушай, у меня есть хороший адвокат, правда, собака, берет дорого. Но лучше продать дорогую недвижимость и купить что-нибудь попроще, чем провести за решеткой лет десять. — Он пристально посмотрел ей в глаза: — Как считаешь?
Лариса не сразу ответила. Она понимала, на что намекает Быстров. Хочешь не хочешь, а придется расставаться с дачей и квартирой.
— Я подумаю, — пообещала Красовская. — Эти вопросы так не решаются.
— Хорошо, думай. — Мужчина мимолетно взглянул на дорогие часы «Омега» и поднялся: — Сейчас конвойный скажет, чтобы я уходил. Завтра я приду снова, и будь готова ответить, связываться ли мне с адвокатом.
— Не завтра, — умоляюще прошептала Лариса. — Денька через два. — Она молитвенно сложила руки. — Неужели на свете совсем нет справедливости?
— У тебя слишком сложный случай. — Он похлопал ее по плечу и, нагнувшись, поцеловал в ухо. — Учти, я на многое готов ради тебя, но я, черт возьми, не всемогущий.
— Понимаю, — вздохнула она, — и все-таки через два дня.