Золотой конь Митридата

— Я сохранила яд, — каждое слово она говорила с трудом, будто выдавливала из себя, — но прошло уже семь лет. Будет ли он действовать?

— Это легко проверить, — снова вмешался евнух, сузив глаза. — У нас есть несколько рабов довольно преклонного возраста. Они почти не работают и только даром едят хлеб. Я выберу самого подходящего и угощу его вином с ядом. Если яд уже не действует, подберем другой. Это не должно тебя беспокоить. Ступай и принеси мне сосуд.

Гиетан говорил властно, будто забыв, что он приближенный царицы, но не родственник и не царь, но Лаодика не обращала на это внимания. Она встала и, не медля ни секунды, пошла в сад, где в углублении, специально для этого выдолбленном в стене, закрытый известняком и плющом, хранился глиняный коричневый сосуд. Озираясь по сторонам, боясь быть уличенной в преступлении, она пробралась к стене сквозь колючие заросли кустарника с темно-зелеными глянцевыми листьями и черными ядовитыми ягодами. Длинный шип проехал по обнаженному белому плечу, оставив кровавую борозду, и Лаодика, смахнув рубиновые капли, одна из которых попала на белый лен хитона, раздвинула плющ, за семь лет разросшийся и напоминавший изумрудный ковер с мраморными прожилками, с трудом выдвинула замшелый камень и достала сосуд. Он тоже покрылся мхом, но глина не треснула, и капли, несущие смерть, не вылились в тайник. Осторожно взяв его двумя руками, женщина снова вошла в кустарник, оставивший на ней еще две отметины, и, выйдя на середину дворика, с облегчением вздохнула. На лестнице ее уже ждал Багофан, бережно взявший сосуд из ее ледяных ладошек.

— За тобой никто не следил, — успокоил он царицу. — Гергис уже принес вино. Сейчас я отнесу его Тиртею — так зовут раба, и мы проверим действие снадобья.

— Я пойду с тобой. — Лаодика дрожала, как в лихорадке, обливаясь холодным потом. Она не знала, не могла объяснить, почему ей было так необходимо увидеть смерть от этого яда. Может быть, ей станет легче? Может быть, ее успокоит мысль, что старший сын тоже смертен?

— Хорошо.

Они прошли в маленькую беседку, где Гергис наливал вино в простую глиняную чашу. Багофан осторожно снял с сосуда глиняную крышку и, плеснув немного зеленоватой жидкости в пурпурное вино, взболтал содержимое.

— Если есть осадок, он незаметен. — Перс улыбнулся ей, обнажив крупные зубы с бледными деснами. — Ну что, пора угостить Тиртея. Его уже давно ждет Харон, только Танат почему-то медлит. Держи, Гиетан. Из твоих рук каждый раб примет все, что угодно.