Золотой конвой. Дилогия

Коновой оставили внизу у подножья холма. Наверх пошли Медлявский, Эфрон и Краузе. Сперва казалось, что на вершине холм теряет свою природную гладкость, и часть его как-то неестественно выдается вверх. Ближе стало понятно, что там, наверху, находится мощный насыпной вал, высотой больше чем в два человеческих роста. А поверх вала шла деревянная стена-частокол, из огромных бревен. Темные, заточенные на конус верхушки стволов не принимали на себя снег, и потому сразу явно обнаруживали человеческую руку. По углам крепостных стен, находились «башни» — с натяжкой так можно было назвать эти чуть приподнятые и закрытые навесам площадки за все тем же частоколом, в которых когда-то видно переживала непогоду во время дежурств стража. Ясно было видно, что крепость давно покинута. Прямо на валу, разрушая его, уже выросли деревья, причем не только малые ели и сосенки, но и несколько больших, возрастом во много десятков лет. Не было видно людских следов. Холм был занесен снегом. На ближайшей башне снег лежал внутри крыши, давно провалив сгнивший навес.

— Занятный форт… — пробормотал пробираясь по снегу Краузе. — Смотрите, господа, ров!

Действительно, крепость окружал ров, так же не уберегшийся от деревьев, и потерявший глубину.

— Все по правилам фортификации, — заметил Эфрон. — Возвышенность, вал, ров… Облей зимой стены водой, чтобы вал встал в лед, — и в свое время крепостица выдержала бы любую осаду.

— Да, все сделано по уму. — Согласился Медлявский, вертя головой. — Но по правилам какого века? Крепость не подземная. Явно не рассчитана на защиту от мощной артиллерии. Это даже не 19й век…

— Сколько ж ей лет? — Неизвестно кого спросил Краузе.

— Кто знает… — Покачал головой Медлявский. — Обойдем вокруг. Попробуем найти вход, господа.

Со входом повезло, пошли в нужную сторону, и он обнаружился сразу за поворотом. В центре этой стены были ворота, с небольшим навесом над частоколом над ними. Ворота стояли настежь открытыми, распахнутыми внутрь, во двор. Одна из створок давно просела и перекосилась под собственным весом. Вторая вообще частично развалилась, и лежала на земле.

— Странно, — заметил Эфрон. — Как раз перед входом ров совсем теряет глубину…

— Потому что здесь похоронен подвесной настил, — объяснил Медлявский. — Он вставал через ров, когда надо было проехать, а будучи поднятым, дополнительно прикрывал собой ворота. А теперь вон, лежит внизу… Проберемся внутрь, господа. Может быть, это место будет хорошей стоянкой.

Помогая друг-другу, чтоб не скользить по снегу, спустились в утративший свое значение ров. Поднялись с другой стороны, и вошли в оставленные открытыми ворота. Двор был пуст, занесен снегом, больше у стен, меньше по центру. Деревья смогли одолеть стены, и несколько кедров и елей росло внутри периметра. Оплывшие вырезы в теле вала показывали, где шли лестницы на площадки у стен. Никаких построек во дворе не было. Однако, ближе к центру двора виднелась яма, с остатками накрывавших её некогда бревен. А обвалившийся навес, от которого остались только столбовые бревна и контур крыши, уводил под укрепленную деревом арку, в самом земляном валу. Ход был почти по колено занесен снегом.

— Медлявский подошел, достал запрятанный под полушубком, чтоб не вымораживать батарею, электрический фонарик, и посветил в арку. Желтый луч заметался.

— Ход во внутренние помещения, или потерна… Не разобрать…

Он задумчиво похлопал по держащему арку дереву.

— Думаете зайти внутрь? — Скептически поджал губу Эфрон. — Помилуйте, штаб-капитан, здесь все ветхое. Не дай бог эта галерея сядет вам на голову.

Медлявский сильно ударил кулаком по арке. Дерево отозвалось твердо. Он оглядел двор, кое где-дерево человеческих построек сдалось, видны были белые разводы и черная гниль, схваченные до лета морозом. Но основной частокол стоял. И он, и перекладина арки были неестественно серо-желтого цвета. В свое время их чем-то пропитывали, выстаивали на совесть. Он еще раз ударил по арке, в другом месте, — и снова кулак встретил твердую преграду.

— Рискну, пожалуй, — решил Медлявский. — Схожу внутрь, посмотрю, что там.

— На кой вам это надо? — Удивился Эфрон.

— Считайте это… инстинктом кладоискателя. — Улыбнулся Медлявский.

Эфрон глянул на Медлявского, неожиданно, его спокойное лицо будто бы треснуло, и он громко захохотал.

— Что с вами, Борис Викторыч? — Удивился Медлявский.

— А-ха… Простите, штабс-капитан. — Эфрон старался унять смех. — Но это правда… смешно… Сколько пудов золота мы который день тащим у себя на закорках?.. Инстинкт… Кладоискателя… Ха-ха-хаа!

Эфрон заразил. И теперь засмеялись уже все втроем. Искреннее и душевно. Даже меланхоличный Краузе заходился тоненьким, коротким смешком.

— Инстинкт кладоискателя… — Эфрон вытер с глаз выступившие, и тут начавшие замерзать слезы.

— Ну, тогда считайте это просто любопытством. — Разгладив усики усмехнулся Медлявский.

— Я с вами, — Краузе тоже достал фонарь.