Золотой козленок

- Если ты не поумнел до сорока, то вероятность того, что ты вообще когда-нибудь поумнеешь - катастрофически мала, - Жульдя-Бандя натрудил лицо умом, что предвещало очередную тираду. - Фунтик, вероятно, вы не читали роман «Двенадцать табуреток» великого советского еврея Ильи Арнольдовича Файнзильберга и простого советского парня Евгения Катаева?.Не читали.

- По кину смотрели, - педерастическим голоском пропел тот, отправив на княжеское ложе жалящий ядовитый взгляд.

- Вам это нэпонятно и нэинтэрэсно. Потому что там - ни одиного слова по фене, - кореш укоризненно покачал головой и, приготовившись цитировать, направил победоносный взор в сторону рабоче-крестьянской «усыпальницы»: - «Клавдия Ивановна была глупа, и её преклонный возраст не позволял надеяться на то, что она когда-нибудь поумнеет…»

Фунтик, уже научившийся сносить поддёвки своего темпераментного дружка, равнодушно отхлебнул из горлышка пива….

Глава 7. Знакомство с городом

Утром друзья в ближайшем переходе метро приобрели красную корочку МВД СССР с оттиснутым золотистым пролетарским гербом, в геополитических войнах начинавшим утрачивать свою историческую сущность.

- А заполнить?! - Фунтик удивлённо посмотрел на товарища, схоронившего документ в заднем кармане брюк.

- Вы хотите вписать свою фамилию, чтобы пополнить обвинительное заключение дополнительной статьёй о подделке документов?

- Зачем свою - вашу! - ловко отпарировал Фунтик, осознав свою оплошность.

- Обманывать нехорошо. Разве тебе в детстве не говорила об этом мама?! - Жульдя-Бандя пытливо уставился на компаньона, зная, что маму в детстве ему заменял воспитатель интерната для трудных подростков.

Друзья сели в первый попавшийся троллейбус и сошли на одиннадцатой остановке. Эта цифра, по мнению Жульди-Банди, приносила удачу. Как мы уже замечали ранее - одиннадцатого числа марта месяца, тридцатью тремя годами раньше, произошло историческое событие молекулярного масштаба. В этот светлый весенний день случилось его торжественное явление народу, хотя народу, мягко говоря, было маловато для этого: акушерка, медсестра и, собственно, самоя виновница торжества.

- С подъятой лапой, как живые, стоят два льва сторожевые (А. Пушкин), - констатировал Жульдя-Бандя, заметив у входа в здание гранитных львов, которые, впрочем, безмятежно лежали, выставив впереди себя лапы. Позади них - витые колонны с капителью, с претензией на барокко. - Каменные джунгли цивилизации! Архитектурное насилие человека над природой! В один прекрасный солнечный день, как это ни прискорбно, всё это великолепие поглотит ненасытный Апокалипсис. Вашу грешную душу он поглотит с не меньшим удовольствием.

Фунтик хихикнул, уронив на философа язвительный взгляд:

- А вашу - без удовольствия?

- Я буду оставлен до второго пришествия Христа в качестве временно исполняющего обязанности Адама.

- А может, тебя оставят исполнять обязанности и Евы?! - Фунтик захохотал искренне, открыто и честно, пугая простуженных сырыми ветрами Гольфстрима аборигенов.

Проходя мимо, петербуржцы завистливо улыбались, не сомневаясь нисколько в инородном происхождении весельчаков, поскольку жители Северной Венеции, с их аристократическими манерами и патриархальным укладом жизни, в этом многомиллионном муравейнике открыто предаваться эмоциям просто-напросто не умеют.

Друзья шли, любуясь успехами колонизации природы человеком.

- Молодые люди, купите зажигалку! - седой старичок за лотком с зажигалками для затравки щёлкнул одной из них, похожей на пистолет.

Фунтик купил безделушку, капитализируя собственное тщеславие.

- Фунтик, а ты бывал раньше в Питере?! - тот равнодушно покрутил головой. - Грустно, Дуся. Если бы не я - ты бы так никогда и не увидел всего этого великолепия, - Жульдя-Бандя театрально объял великолепие рукой. - Этот величавый, строгий, загадочный и удивительный город, кстати, - он возвысил указательный палец, - самый северный в мире город-миллионник. Я тебе его покажу!

Фунтик, которому было глубоко наплевать на всё это великолепие, с кислой физиономией сел в трамвай со своим взбалмошным другом, потом в автобус, не сомневаясь ни на минуту в том, что тот непременно отыщет на свою задницу приключений.

Великолепие закончилось. Окраина города ничем не отличалась от окраин тысяч других городов: безвкусно, бестолково, безыдейно и без какой-либо изюминки - районы, напичканные высотными железобетонными коробками.

Фунтику захотелось домой, в Одессу, где тёплые добродушные улыбки на лицах южан, где миллион народу, но никто никуда не торопится, где соседка Люсия Платоновна, этажом ниже, которую в народе называли Амброзия: бальзаковского возраста, полная, неопрятная, но языкатая, - не давала никому прохода.

- Фунтик, - она непременно останавливала его, всегда задавая один и тот же вопрос: – Ви, случайно, не на габоту? - Фунтик честно крутил головой. – И шо, за вами тюгма ещё не плачет?

Особенно она любила встречать его у подъезда с авоськами спиртного: