Золотой лук. Книга II. Всё бывает

Поначалу я спорил. Теперь соглашаюсь. Вам бы так, да. Угроза смерти: раз за разом. Чувство стыда по возвращении. Понимание, что тебя без спросу вынули из твоей собственной жизни и на время поместили в чужую. Ужас при мысли о том, что способен натворить великан за время твоего отсутствия. Лучше бы я умер, погиб, был растерзан! Это первое, что приходит в голову, когда радуга соединяет нас.

Мне не верят, когда я говорю об этом.

Я бросил пустые споры. Перестал об этом говорить. С годами приходит мудрость: я все реже рассказываю о Хрисаоре. Вы, наверное, последние слушатели, кому я доверился. Скоро все забудут о Золотом Луке. Останется один Беллерофонт. Герой Беллерофонт, наглец Беллерофонт. Любимец богов, оскорбитель богов, живой пример воздаяния за гордыню. Достойный восхищения, осуждения, сочувствия. Пусть остается, я не против. А Хрисаор спрячется в тумане, на острове Заката. О нем забудут: великан? Да, вроде был такой…

Может, и поныне есть. Коров пасет.

Эписодий двадцать второй Боги не слышат изгнанников

1 Удачная сделка

Если капитан «Звезды Иштар» походил на каменного краба, то капитан «Любимца ветров» родился барракудой: тощий, жилистый, с узким и хищным лицом. Даже зубы у него были по-рыбьи острые и крючковатые. Хорошо хоть, он не молчал как рыба.

— Когда отплывает корабль? — спросил я.

На «Любимце ветров» мне предстояло покинуть Ликию.

— Завтра, — бросил он в ответ.

— Утром? С восходом?

«Звезда Иштар» обычно снималась с якоря на рассвете.

— Или послезавтра, — капитан остался невозмутим.

— Так завтра или послезавтра?

Капитан пожал плечами.

— Как же мне узнать день и время? Приходить утром или днем? А может, вечером?

Второе имя барракуды было Безразличие. Издевается? Запросто, кстати. Кто я? Изгнанник, полный скверны. Жив лишь по царской милости. К сожалению, царская милость не подразумевает уважительного отношения к изгнаннику других людей. Убить — не убьют, а в остальном — выкручивайся как умеешь. Не очень-то я и умею. Где вы, хитрость и мудрость? Где ты, дедушка Сизиф? Ну да, я знаю, где. Но мне бы сейчас очень пригодился твой совет.

Без тебя не уплывут, откликнулся дедушка. Капитан насмешник, но не безумец. Он не осмелится нарушить царский приказ. Велено увезти тебя из Ликии — значит, увезут. Даже если ты станешь упираться — скрутят по рукам и ногам, бросят в трюм.

Упираться? Ну уж нет! Как ни странно, Иобату я доверял. Если человек отправляет тебя на смерть, он не станет обманывать по мелочам. Поэтому я искренне надеялся, что царь выполнит мою просьбу. Боги не слышат молитв, не принимают подношений от грязного братоубийцы. Я попросил царя принести жертву, обещанную мной Охотнице много лет назад, за меня. Вряд ли чудовищный пес был посланцем Артемиды, но слово надо держать. Собираясь исполнить одну клятву, рискованно оставлять за спиной другую. Тонкой золотой пластинки в полпальца длиной — три таких я согласился взять у Главка Эфирского, отправляясь в путь — хватит на достойное жертвоприношение. Богиня останется довольна и сменит гнев на милость.

— Пойду прогуляюсь, — не дождавшись ответа, сказал я капитану. — Уплывешь без меня, не будет тебе удачи.

— Это еще почему?

— Тебе известно, что я заклинатель ветров? Шепну словечко, и ветры больше никогда не вырвутся из твоей тощей задницы. Раздуешься пузырем и взлетишь к небесам, понял? Боги с радостью примут тебя в свой круг.

Капитан хмыкнул с одобрением.

— Шепчи громче, парень, — глаза его заблестели. Кажется, я понравился барракуде. — Надувай мой пузырь. Дуй шибче, веселей! Пожалуй, я дождусь тебя. Иначе кто будет дуть мне в задницу всю дорогу?

Покидая порт, я сомневался, что все эти слова сказал капитану я. Должно быть, дедушка Сизиф нашептывал мне из Аида.

Агрия я до отплытия устроил в портовую конюшню. Ее мне показал раб-сопровождающий, из дворцовой челяди. Раба знали и в конюшне, и в порту, за коня я не беспокоился. Исполнив поручение, раб вернулся во дворец. Я был предоставлен самому себе. Рынок шумел совсем рядом, и я направился туда. Еще в первый свой день в Ликии, сойдя с борта «Звезды Иштар», я приметил кое-что любопытное, но тогда мне пришлось поторапливаться.

Сегодня же поверженный Крон, владыка времени, внезапно расщедрился, с лихвой отсыпав мне своего добра. Изгнанник Беллерофонт, ты богат — до завтра. Или до послезавтра.