Золотой мост

Я взглянула на него потрясенно и радостно. Он потихоньку начинал оттаивать!

– Ну, хуже всего, что я очень скучаю по дому во Франкфурте. И… по Италии. Прежде всего по Венеции.

Запустив этот пробный шар, я затаила дыхание.

Лицо Себастьяно приняло озадаченное выражение.

– Почему по Венеции?

– Я там часто бывала и очень люблю этот город.

– А зачем ты туда ездила?

– Первый раз я была там с родителями. Мой отец… ученый, я же тебе уже рассказывала. Он занимается раскопками всяких исторических достопримечательностей. Так я познакомилась с Венецией и полюбила ее.

Бросив красноречивый взгляд на Себастьяно, слово «полюбила» я выделила особо.

– Венеция, – медленно повторил он. Это прозвучало задумчиво и немного растерянно. – Я слышал о ней. Город, построенный в лагуне. Там много каналов и дворцов. И люди надевают маски на карнавале. Думаю, я с удовольствием когда-нибудь съездил бы туда.

Я взволнованно наблюдала за его лицом. Глаза выдавали, что он погрузился в глубокое раздумье. Во взгляде было что-то отсутствующее и вместе с тем ищущее. Еще чуть-чуть, и он вспомнит! Мне стоит только самую капельку помочь ему, все описать. Толпы людей у моста Риальто. Дворец дожей в лучах весеннего солнца. Золотого ангела на Кампаниле Сан Марко. Высокие колонны на Пьяцетте. Если только я распишу ему все в самых ярких красках, память обязательно вернется!

К сожалению, в эту секунду экипаж, дернувшись, остановился. Мы приехали.

* * *

Себастьяно, расплатившись с кучером, велел ему ждать до конца представления.

Театр находился напротив дворца, бывшей резиденции герцога Бургундского, про который Сесиль мне уже подробно рассказывала. Этому дворцу он и был обязан своим названием. Да и сам театр имел давние традиции. По словам Сесиль, уже несколько десятков лет в его стенах сменяли друг друга разные труппы. Та, где все главные роли исполняла она, вообще-то еще не обрела, по ее же самокритичному признанию, большой популярности. Но она заверяла, что это лишь вопрос времени, ибо особые надежды возлагала на пьесы собственного сочинения.

– Онавды фсе вудут левать у моих вок, – провозгласила она с полным ртом стеклянных шариков.

Я взяла Себастьяно под руку, и мы вместе прошли в зрительный зал, не очень большое помещение, освещенное свечами в настенных канделябрах и люстре. Зал от зрителей не ломился, свободных мест хватало, так что мы сели совсем близко к сцене. К моему большому удивлению, там сидел Филипп, с благоговейным ожиданием глядя на завешанную плюшевым занавесом сцену. Он приоделся и на затылке перевязал светлые волосы новой шелковой лентой. Шляпу он положил на колени. Мы с Себастьяно заняли свои места, и он изумленно повернулся ко мне.

– Анна! Что ты здесь делаешь?

– То же, что и ты – пришла посмотреть спектакль Сесиль.

При виде Себастьяно на его лице выразилось еще большее удивление. «Приветствую вас», – осторожно сказал он, вопросительно глядя на меня. В ответ я едва заметно покачала головой. Нет, память к Себастьяно, к сожалению, не вернулась, но я над этим работаю.

Сообразив, Филипп откашлялся.

– Рад видеть тебя здесь, Анна. Сесиль и словом не обмолвилась, что ты сегодня придешь.

– Ах, да мы собрались в последний момент.

– Она наверняка обрадуется. – Филипп кивнул Себастьяно со сдержанной доброжелательностью. – Желаю вам получить удовольствие от представления, месье.

– Спасибо, – сказал Себастьяно. Он подозрительно изучал Филиппа, а потом, прищурившись, посмотрел на меня. Было понятно, что эта встреча показалась ему странной, вероятно, такой же странной, как и обстоятельства, при которых он видел Филиппа в первый и во второй раз, когда тот передавал ему послания от Гастона и тем самым оставил о себе не самые лучшие впечатления.

– Что общего у тебя с этим типом? – осведомился Себастьяно. Он даже не особо понизил голос, так что Филипп слышал каждое слово и в мучительной неловкости уперся взглядом в свою шляпу.

Я не успела еще придумать объяснение, как нас отвлек оглушительный рев фанфар. Я вздрогнула, потому что раздался он совершенно внезапно и действительно был ужасно громким. На сцену вышел человек в зеленых пятнистых одеждах, трубя в фанфару, на которой висел такой же зеленый и пятнистый флажок. Люди, только что дремавшие себе на скамейках, мгновенно пробудились и захлопали. Фанфарист, толстяк с лихо закрученными кверху усами, выступал еще и в роли ведущего. Оттрубив, он не слишком приятным фальцетом начал нахваливать предстоящее представление и объяснять сюжет. Речь шла о каких-то богах, нимфах и отважных героях, а также о злобных интригах, алчных торговцах и несчастной любви. Вытянувшись в нетерпеливом ожидании, я искоса бросила взгляд на Себастьяно. Он по-прежнему пристально смотрел на меня, и я поняла, что к своему вопросу он еще вернется. Позже он наверняка будет настаивать, чтобы я ответила.