Золотой пленник

Несмотря на внешнюю доброжелательность, псы обнажали полуторадюймовые клыки, если кто-то из невольников подходил ближе, чем на пять шагов. Если же, по мнению собак, кто-то из охраняемого «стада» отбивался, они с лаем бросались в его сторону, заставляя вернуться к остальным.

После двух привалов холмы закончились и снова потянулась степь, но уже другая, с зеленоватыми колючками вместо выгоревшей травы и с множеством похожих на жаворонков птиц. Они следовали за колонной и бойко ловили бледных, прыгавших с обочин кузнечиков. Собаки пытались бороться с беспокойными птицами, гоняясь за ними и неистово лая, но жаворонки не оставляли своей работы, и собаки смирились.

— Какая странная местность, — заметил Питер, второй час с интересом изучая прозрачный горизонт.

— Это предгорье, видишь, небо какое синее, — пояснил Крафт.

— Еще и горы будут?

— Будут, — вздохнул Крафт.

— В горах ночью холодно, — заметил Спирос, поправляя сплетенную из сухой травы шляпу.

— Я не люблю горы, — сообщил всем Густав. Он пребывал в плохом настроении, поскольку все дальше удалялся от своего хутора, а набраться решимости, чтобы убежать, никак не мог. — Это все из-за Рафтера, — говорил он, оправдывая свою нерешительность. — Теперь охранники вдвое лучше смотрят, а если б он сидел тихо, я бы уже обрел свободу.

Его товарищи только усмехались и продолжали идти на юг.

После обеденного привала колонна снова двинулась в путь, и скоро впереди замаячили горы, поначалу похожие на камешки в голубой воде. Питер снова поинтересовался у Крафта, почему все здесь выглядит так странно.

— Мы поднимаемся все выше, чувствуешь, как трудно идти?

— Но я думал, это оттого, что дорога петляет и камней много...

— Камни, конечно, мешают, но с каждым шагом мы поднимаемся на дюйм, вот тебе и ответ, а дышать здесь труднее.

— Да, я заметил.

— А ночевать-то в горах придется, — непонятно чему обрадовался Густав. — Витас, отморозишь ты свою задницу ночью!

— Позаботься о своей.

— А я боюсь гор, — сообщил шедший сзади невольник. — Там такое страшное эхо, говорят, оно живое.

78

Солнце давно перевалило полдень и клонилось к горизонту, а горы, казавшиеся такими близкими, словно не подпускали к себе, незаметно пятясь к морю.

— Никогда мы до них не дойдем! — жаловался Густав, однако ему не отвечали.

Сержанты подгоняли колонну, чтобы встать на ночлег в ущелье, а не на крутых, заросших корявыми елями склонах.

Всхрапнула и заржала лошадь ехавшего справа по обочине рейтара, ей ответили другие. Остановились и разом завыли собаки. Еще никто ничего не успел понять, как всколыхнулся неподвижный воздух, загудел в вершинах елей и вдруг, рванув, ударил по людям сверху, словно бичом.

Взвилась пыль, несколько человек упали на дорогу, а всадникам пришлось приложить немало усилий, чтобы не оказаться выброшенными из седел.

Все прекратилось так же неожиданно, как и началось, пыль отнесло на обочину, животные успокоились. Капитан фон Крисп проскакал вдоль колонны, чтобы определить возможный ущерб. Напротив Питера он осадил коня и, убедившись, что с мальчишкой все в порядке, поехал дальше.

— Эй, кажется, он смотрел на тебя, — заметил Спирос, но ему никто не ответил, большинство пребывали в шоке после внезапно налетевшего шквала.

— Это был Рогун — Горный Дух! — прокричал Витас. Его руки тряслись, а из глаз катились слезы. — Это был Рогун! Он недоволен тем, что мы пришли сюда без спросу! Нам нельзя в горы — будет несчастье!

— Да успокойся ты, а то получишь от сержантов, — одернул его кто-то.

— Нет! Я чувствую! Со мной говорил Горный Дух! — продолжал кричать Витас, глядя расширенными от ужаса глазами на возвышавшиеся горы. Их заросшие темным, непроходимым лесом склоны выглядели неприветливо, и люди вжимали головы в плечи, со страхом поглядывая на торчащие из расщелин корявые корневища.

— Ну-ка, прибавили шаг! — скомандовал Уэйт и, подбежав, выдернул из колонны Витаса. Беднягу трясло все сильнее, и он исходил пеной, издавая бессвязные звуки.

— Воды! Живо, воды! — приказал сержант.

Один из охранников сбегал к бочке и вернулся с оловянным кувшином.

— Переверните его на живот!

Витаса перевернули, Уэйт вылил ему на голову всю воду, а потом несколько раз стеганул по спине плетью. По телу невольника пробежала судорога, он вскрикнул, вскочил на ноги и удивленно уставился на сержанта.

— Ну-ка в строй, мерзавец! — приказал ему Уэйт, и выздоровевший невольник побежал догонять своих.

— Что это с ним? — спросил подскакавший капитан.

— Ветряным духом его прибило, сэр...

— Это как же?

— Вселилась в него дрянь какая-то летучая, хорошо, успели водой отлить, а то бы пропал совсем.

— Откуда же ты такому обучен?

— Бабка у меня была в этих делах ученая, а я так, — сержант отмахнулся, — только самое простое и запомнил.

Фон Крисп дал мардиганцу шпоры и поехал в голову колонны, начавшей втягиваться в горловину ущелья. После случая с невольником, которого «прибило ветряным духом», он стал смотреть на эти неприветливые склоны иначе.