Золотой теленок

Далее тезисы уточнены. Симонов последовательно отвергал все адресованные авторам дилогии обвинения в дискредитации «советского образа жизни»: «Большинство персонажей романов Ильфа и Петрова – это полипы, облепившие с разных сторон корабль идущего в будущее социализма. Этот социально обреченный мирок полипов и есть основной предмет внимания сатириков. Они показывают при этом и те места, те гнезда и щели, где легче всего укореняются колонии паразитов. Однако мы все время чувствуем, что этот мирок полипов – именно мирок, а существует большой настоящий мир, при каждом решительном столкновении с которым мирок полипов несет урон, терпит неизбежное поражение».

Как известно, в 1956 году шестикратный лауреат Сталинской премии К. М. Симонов – один из секретарей ССП и главный редактор журнала «Новый мир». Не только советский классик, но также влиятельнейший литературный функционер. И если переиздание романной дилогии свидетельствовало, что негласный цензурный запрет отменен, то вступительная статья указывала: Ильфу и Петрову возвращен прежний статус.

Кроме того, статья определяла направление литературоведческих штудий. Посредством умолчания Симонов обозначил, какие проблемы следует в дальнейшем игнорировать. Так, вне сферы внимания оказались все обвинения, что формулировались по инициативе Агитпропа восьмью годами ранее.

Сходного рода задача в 1929 году решалась посредством статьи Тарасенкова, опубликованной «Литературной газетой». Псевдорецензия на второе книжное издание «Двенадцати стульев» указывала, что все прежние упреки, адресованные Ильфу и Петрову, утратили актуальность. Их словно бы и не формулировали в периодике. Это, как уже отмечалось выше, была директива, сразу усвоенная критиками.

Тарасенковская псевдорецензия – результат договоренности на высшем партийного уровне. Вот и симоновская вступительная статья была там же согласована. Агитпропу вновь пришлось отступить. Переиздание романной дилогии непосредственно соотносилось с хрущевской концепцией так называемой «оттепели».

Романы «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» вновь оказались картой в политической игре. Хрущев негласно, однако последовательно дезавуировал пропагандистские кампании послевоенной эпохи. Чем и воспользовался Симонов. Достаточно удобным оказался предложенный им компромисс: читателям возвращено наследие Ильфа и Петрова, их прежний статус вновь бесспорен, это соответствует политическим установкам «оттепели», агитпроповские же инвективы не опровергнуты непосредственно, их словно бы не было, значит, авторитет руководства – партийного и писательского – опять вне сомнений.

Так и повелось. Литературоведы доказывали, что Ильф и Петров всегда пропагандировали именно «советский образ жизни».

Доказывали регулярно. Словно бы шел спор с кем-то. И на самом деле спорили, только оппонентов не называли. Вели полемику с критиками 1920-х – 1930-х годов, опровергали сказанное в связи с переизданием романов в юбилейной серии. Опять утверждали Ильфа и Петрова в статусе классиков советской литературы.

Меж тем читатели воспринимали романы по-своему. Ориентируясь на сказанное там.

Итог был парадоксален. Уже к началу 1960-х годов Ильф и Петров – советские классики антисоветской литературы.

Рисунки Ильи Ильфа и Евгения Петрова к роману «Золотой теленок»