Золотой теленок

Вовсе не случайно выбран и автор для «Литературной газеты». Ермилова как литературоведа и критика не воспринимали серьезно. Одиозная фигура. Потому что его, можно сказать, специализация – доносительские статьи на любые темы. С начала 1930-х годов в литературных кругах была популярна стилизованная под частушку эпиграмма: «Странный нрав у милого, // Милый весь в Ермилова // Вечером целуется, // Утром отмежуется»[194].

Выбор такого автора указывал, что Секретариат ССП лишь решает задачу, поставленную Агитпропом. Потому и назначен, можно сказать, дежурный «разоблачитель».

Публикация «статьи, вскрывающей клеветнический характер книги Ильфа и Петрова», не могла им повредить. Ну а вдовы и дети уже получили – стараниями Фадеева – значительный гонорар. Да и осуждение романной дилогии не выглядело бы окончательным из-за ермиловской репутации.

На фадеевский ход агитпроповские функционеры ответили новым доносом. Однако адресатом был только Маленков. Ему сообщили об издании тома в юбилейной серии, затем привели характеристику романной дилогии: «В книге содержатся серьезные идейные недостатки и ошибки. Внимание авторов привлекают исключительно отрицательные, теневые стороны советской действительности того времени. Аферист Остап Бендер является главным действующим лицом обоих романов и изображен наиболее яркими красками. Он по-своему смел, изворотлив, остроумен, находчив; в то же время все люди, встречающиеся на его пути, руководители и служащие советских учреждений, жители города и деревни показаны, как примитивные и смешные обыватели. Проходимцу Бендеру легко и безнаказанно удается обманывать и одурачивать всех окружающих. Несмотря на все свои преступления и аферы, он так и остается до конца романов неразоблаченным»[195].

Основные аргументы следовали далее. Агитпроповские функционеры утверждали: «В романе приводятся ругательства врагов советского строя по адресу великих учителей рабочего класса».

Были и примеры. Указывалось, что на жалобы служащего, уволенного по результатам «чистки», некоторые его «знакомые сочувственно отвечали: “Вот наделали делов эти бандиты Маркс и Энгельс”».

Нет нужды спорить, «контрреволюционна» ли такая шутка в контексте повествования. Важно, что раньше она не вызывала цензорских возражений. Тем не менее агитпроповские функционеры утверждали: «Пошлыми остротами и анекдотами пестрит вся книга Ильфа и Петрова».

Далее же переходили к сути. Речь шла о неповиновении: «В декабре 1947 года издательство “Советский писатель” обращалось в Отдел пропаганды и агитации ЦК ВКП (б) с просьбой разрешить включить в юбилейную серию “Библиотека избранных произведений советской литературы” книгу сатирических романов И. Ильфа и Е. Петрова. Издательству было тогда рекомендовано не переиздавать романы “Двенадцать стульев” и “Золотой теленок”».

Значит, игнорировал Ярцев «рекомендацию». Издательское руководство «не посчиталось с этим указанием и выпустило романы. Книга вышла без предисловия, без каких бы то ни было критических замечаний по поводу содержания романов. Более того, в биографической справке, напечатанной в конце книги, романы “Двенадцать стульев” и “Золотой теленок” без всяких оговорок объявляются любимыми произведениями советских читателей».

Полемика с Фадеевым переходила в решающую фазу. Указано было, что Агитпроп «считает меры, принятые Союзом писателей в связи с выходом книги Ильфа и Петрова, недостаточными. В постановлении Союза писателей ничего не говорится об ответственности за эту ошибку директора издательства т. Ярцева».

Констатировалось, что он не впервые проявлял строптивость. Отсюда и вывод: «В связи с тем, что директор издательства “Советский писатель” т. Ярцев, несмотря на неоднократные предупреждения, не обеспечил улучшение работы издательства, Отдел пропаганды вносит предложение освободить его от работы и поручить Союзу писателей внести в ЦК ВКП (б) на утверждение кандидатуру нового директора издательства».

Не Ярцев был главным объектом атаки. Агитпроп настаивал: «Одновременно следует указать Секретариату Союза писателей (т. Фадееву) на грубую ошибку, допущенную Секретариатом, принявшим постановление о включении романов Ильфа и Петрова в юбилейную серию».

Увольнение директора издательства ССП демонстрировало бы, что Фадеев не может защитить подчиненных. И это унизило бы «писательского министра». А еще документально фиксировалось бы, что он должен подчиняться Агитпропу. Оба решения воспроизводились в приложенном к докладной записке проекте постановления Секретариата ЦК ВКП (б) «О грубой ошибке издательства “Советский писатель”».

Такое постановление не было принято. Сталин выбрал компромисс.

Директор издательства сохранил тогда должность. Его отстранения Агитпроп добивался еще полгода. Но Ярцев и позже не лишился фадеевского покровительства. Зато «писательский министр» должен был лично руководить процедурой унизительного «покаяния» в прессе.