Золотой теленок

Оценка все же была несколько смягчена. Фадеев отметил: «Нельзя забывать, что Евгений Петров и, в особенности, Илья Ильф, как многие другие представители советской писательской интеллигенции, не сразу пришли к пониманию пути развития советского общества и задач советского писателя. Романы Ильфа и Петрова “Двенадцать стульев” и “Золотой теленок” свидетельствуют о том, что авторы преувеличили место и значение нэпманских элементов и что авторам в тот период их литературной деятельности присущи были буржуазно-интеллигентский скептицизм и нигилизм по отношению ко многим сторонам и явлениям советской жизни, дорогим и священным для советского человека».

Но характер инвектив не изменился. Акцентировано: «По романам Ильфа и Петрова получается, что советский аппарат сверху донизу заражен бывшими людьми, нэпманами, проходимцами и жуликами, а честные работники выглядят простачками, идущими в поводу за проходимцами. Рядовые советские люди, честные труженики подвергаются в романах осмеянию с позиций буржуазно-интеллигентского высокомерия и “наплевизма”».

Инвективы далее конкретизировались. Так, отмечено: «Авторы позволяют себе вкладывать в уста всяких проходимцев и обывателей пошлые замечания в духе издевки и зубоскальства по отношению к историческому материализму, к учителям марксизма, известным советским деятелям, советским учреждениям».

Формулировки итоговых выводов были весьма резкими. Указано: «Все это вместе взятое не позволяет назвать эту книгу Ильфа и Петрова иначе как книгой пасквилянтской и клеветнической. Переиздание этой книги в настоящее время может вызвать только возмущение со стороны советских читателей».

Затем перечислялись конкретные меры, планировавшиеся в связи с инцидентом. Всего пять пунктов.

Для серии, куда вошла романная дилогия, устанавливался новый порядок утверждения. Теперь «каждая книга должна быть прочитываема, кроме редактора книги, редактором соответствующего отдела и главным редактором издательства, и их заключение по книге должно рассматриваться Секретариатом ССП. И только после прочтения книги всеми членами Секретариата и положительного заключения книга может быть издана».

Второй пункт относился уже ко всей продукции. Литературные функционеры требовали: «Установить в отношении любой книги, выходящей в издательстве “Советский писатель”, что после прочтения ее редактором соответствующего отдела и главным редактором издательства она должна быть просмотрена, по крайней мере, двумя членами Секретариата и может выйти в свет только после их положительного заключения».

Третий пункт – взыскание непосредственному исполнителю. Секретариат ССП решил: «Объявить выговор редактору книги Ильфа и Петрова “Двенадцать стульев” и “Золотой теленок” тов. Е. И. Ковальчик».

Четвертый пункт – взыскание начальнику исполнителя. Секретариат ССП решил: «Объявить выговор редактору отдела советской литературы издательства А. К. Тарасенкову, допустившему выход в свет книги Ильфа и Петрова без ее предварительного прочтения».

В последнем пункте – резюмирующая часть. Сам документ, посланный в ЦК партии, был секретным, важнейший же результат – новую оценку романной дилогии – надлежало обнародовать. Потому решено: «Поручить В. В. Ермилову написать в “Литературной газете” статью, вскрывающую клеветнический характер книги Ильфа и Петрова».

Уместно подчеркнуть еще раз, что содержание документа, посланного в ЦК партии, строго формализовано. Однако в сущности – бредово.

Только в порядке бреда можно допустить, что «никто из членов Секретариата» не ознакомился ранее с романной дилогией. Книга, предварительно не прочитанная кем-либо из литературных функционеров, не попала бы в план издательства. Такое заведомо исключалось. Нет нужды доказывать, что и Фадеев оба романа прочел. Тому есть документальные подтверждения.

Кстати, Тарасенков – не однофамилец автора опубликованной «Литературной газетой» 17 июня 1929 года статьи «Книга, о которой не пишут». Это он и есть.

Тарасенков давно уже считался маститым критиком. Нет оснований полагать, что он не ознакомился с продолжением романа «Двенадцать стульев».

Редактор тома – Ковальчик – опытный критик и литературовед. Не могла она не знать о специфике критической рецепции обоих романов. Потому нет оснований полагать, что Ковальчик решила бы рискнуть – принять ответственность за издание, ни с кем предварительно не посоветовавшись.

По рекомендациям Секретариата ССП формировалась юбилейная серия. «Редактор книги» начинал ее подготовку к публикации лишь после утверждения издательского плана. И только исполняя приказ своего руководителя.

Наконец, вопиюще мизерны упомянутые в документе взыскания. Тарасенков и Ковальчик отделались лишь выговорами, хотя их признали главными виновниками публикации «книги «пасквилянтской и клеветнической».

Процитированный выше документ печатался неоднократно после журнальной публикации. Его интерпретировали как очередное проявление конформизма, свойственного советской литературной элите вообще и Фадееву в частности. Разумеется, упоминались и факторы вынуждения – специфика эпохи.