Золотой Василек

Еще днем 3 апреля на Финляндский вокзал устремились и рабочие, и солдаты, и матросы. На площади и на улицах, прилегающих к вокзалу, невозможно было пройти — все было заполнено народом. Балтийские матросы и рабочие несли почетный караул.

Поезд ожидался около одиннадцати часов ночи. На перроне было темно. Но вот суета на вокзале, озабоченные вокзальные чины ясно подтвердили, что поезд приближается. Сверкнули огни, и, лязгая по рельсам, медленно приблизился и остановился у перрона поезд.

Группа работников ЦК, Петроградского и районных комитетов поспешила навстречу, и Ленин вышел на перрон. Его сразу подняли на руки и внесли в помещение вокзала. А через несколько минут он, освещенный прожекторами, уже с броневика обратился к рабочим и солдатам со своей первой речью. «Да здравствует социалистическая революция!»

Лучи прожекторов освещали броневик, на котором с непокрытой головой стоял Ленин, держа шляпу в руке, а кругом ликовал народ, и в толпе так ясно возвышалась высокая фигура сутуловатого человека — Алексея Максимовича Горького.

* * *

Надя занималась вместе с Шурой Черновой и ходила к ней на Петроградскую сторону. После занятий они любили пройтись по Каменноостровскому проспекту, полюбоваться памятником «Стерегущему» и дворцом Кшесинской.

Теперь в нем находился штаб большевиков. Просторный балкон выходил на проспект. С балкона часто выступали большевики, а внизу всегда толпилось множество народу, так что пробиться к балкону было невозможно.

С этого балкона, перегибаясь и опираясь руками о перила, однажды выступал невысокого роста человек в накинутом на плечи драповом пальто. Толпа рабочих и фронтовиков в этот день загородила почти весь проспект и разлилась далеко к Троицкому мосту. Надя с Шурой с любопытством смотрели на балкон, откуда ветер доносил обрывки фраз: «Кончать войну, навязанную нам капиталистами... Рабочие должны вырвать власть у прислужников капитала... Установить справедливость и порядок...»

В толпе раздавались возгласы одобрения. И, когда Шура с привычной ей самонадеянностью спросила матроса, кто это выступает и кому толпа так неистово хлопает, он посмотрел на нее, покачал головой и сказал:

— Проходите, проходите, барышня! Рабочий народ слушает своего вождя! А вам тут делать нечего.

Глава III. СНОВА В ГОРОДКЕ

Надя не была в своем городке с осени 1914 года. В пятнадцатом году летом она с матерью гостила в Семиречье у бабушки.

А лето шестнадцатого года до поздней осени они с Екатериной Николаевной и тетей Дуней провели в Дарасуне, там тетя лечила свои больные ноги.

Когда в семнадцатом году Надя приехала на каникулы домой, ей показалось, что в городке как будто все осталось по-старому и как будто все изменилось. Как прежде, торговали магазины, в присутственных местах занимались чиновники, бегали на заре с широкими корзинками китайцы — продавцы зелени, и водовозка не спеша развозила, поплескивая на пыльную улицу, воду.

Но уже не ездил в своей щегольской пролетке и не гремел саблей рыжий полицмейстер. Еще по санной дороге поспешил уехать губернатор, а горный исправник и многие богачи перебрались в Японию и Харбин.

Не развевался больше и флаг на шпиле курцевского дома. Торговый дом «Курц и Синюшкин» перестал существовать. С тех пор как основные капиталы еще при жизни господина Курца были переведены в Германию, магазин сократил свои операции. И Курбатов осенью шестнадцатого года на правах опекуна продал английской фирме огромный и теперь убыточный магазин, дорогой сад и дом, а для Мани и Фильки оставил небольшой комфортабельный флигель и примыкающий к нему пруд с «Золотым Васильком».

Той же осенью Павка, милый Павка, славный капитан «Золотого Василька», с группой реалистов ушел добровольцем в действующую армию. А Гемку Курбатов отправил в Томск к своему брату, профессору Технологического института, и упросил его хоть как-нибудь подготовить юношу, чтобы он мог экстерном сдать экзамены на аттестат зрелости.

Екатерину Николаевну избрали председателем педагогического совета: должность начальницы была упразднена. Директор реального училища покинул городок, и на его место выбрали Петра Ивановича Мохова.

Избрали и нового городского голову, из правых эсеров. Он не был богат, как прежний, однако жена его уже не кланялась знакомым, а только снисходительно отвечала на поклоны чуть приметным опусканием ресниц. Она, как и Шура Чернова, была уверена, что революция совершилась преимущественно для возвеличения и благополучия ее мужа.

В стране шла подготовка к выборам в Учредительное собрание. И в городке на витринах висели большие разноцветные плакаты. «Голосуйте за список №2!» — предлагали кадеты. «Голосуйте за список № 5!» — это был список большевиков.

Надя с удивлением рассматривала плакаты. Она и не подозревала, что в ее городке тоже оказались большевики. Один из них, Гриша Михайлов, служил у Курбатова в порту. Павел Георгиевич до революции брал его на поруки. Прежде в городке Гришу просто называли «красным». А теперь среди «красных» стали различать кадетов, эсеров, меньшевиков и даже большевиков.