Золотой Василек

Ехали почти месяц. Надя с ужасом видела, как обесцениваются керенки и как много их теперь требуется для жизни. В Самаре у нее не было уже ни копейки. Выручил Халык бек Джафар Гули бек Оглы. Он дал Наде пять рублей и купил ей билет на пароход в Казань.

* * *

В ночь на 26 октября 1917 года над Волгой стоял густой туман. Пронзительно и тревожно гудела сирена «Воткинского», предупреждая о себе другие пароходы. На рассвете туман нехотя отодвинулся от бортов «Воткинского», и он малым ходом стал подвигаться вперед, шлепая по воде, как старая шаланда. Хрипел натужно, но все-таки к утру добрался до Казани.

Надя сдала свои вещи на хранение, с облегчением подумав, что не надо платить вперед деньги: у нее осталось лишь несколько копеек на трамвай.

Старый вагончик лениво плелся в гору. И Надя, погруженная в свои думы, не заметила, как долго она ехала. Голос кондуктора напомнил, что где-то ведь надо сходить.

Пассажиры, озабоченные, покинули трамвай. Надя тоже вышла и оглянулась. В руках у нее была телеграмма с адресом Самарцевых. У них Надя должна была прожить зиму. Она еще раз прочла адрес: «Карточно-Заводская, 17».

Но к кому она ни обращалась, никто такой улицы не знал. Редкие прохожие удивленно качали головой и торопились к своим домам.

И Надя наугад шла по безлюдным улицам. Стали встречаться фабричные строения. Откуда-то глухо доносились пушечные выстрелы. Ворота всюду были заперты. Но вот скрипнули железные тяжелые ворота, покрашенные в зеленую краску, и вышла молодая женщина-работница с грудным ребенком на руках. Она остановилась, прислушалась к стрельбе и хотела было идти дальше, когда Надя спросила ее, не скажет ли она, как пройти на Карточно-Заводскую улицу.

Женщину вопрос тоже озадачил, но, точно вспомнив, она хлопнула себя по лбу рукой и, улыбаясь, сказала:

— Да это, видно, перепутали, Кирпично-Заводская улица-то. Тут вот, совсем близехонько. Только не мешкайте. Слышите — палят. Это юнкера засели в Кремле. А рабочие их выбивают со стороны Арского поля. — И, видя по лицу Нади, что она этого не знала, добавила: — Ведь Керенский-то бежал. Большевики власть в Питере взяли. Сейчас вот и газета выйдет. Прочтете. Я носила мужу кой-чего поесть. Уж сутки не выходил с завода. А теперь вот домой иду.

Надя хотела спросить женщину о подробностях, но вдруг увидела позади нее офицера. Он бежал и вытянул руку вперед. Что-то безумное было в его лице, и ветер дыбом поднял его светлые волосы. Раздался выстрел. Надя испуганно схватила женщину за полу ее коротенького пальто. А человек пробежал мимо. Женщина, судорожно сжимая ребенка, медленно опустилась на землю, тяжело навалившись на острый край железных ворот. Послышался писк, слабый, точно плакал выпавший из гнезда птенец.

Надя наклонилась к женщине. Ее глаза, уже стеклянные, смотрели в тусклое небо, и на губах играла улыбка, с какой она говорила, что власть взяли большевики.

Надя взяла ребенка на руки. На левом виске у него ниточкой краснела тоненькая полоска, и такая же ниточка с брызгами краснела на остром крае зеленых ворот.

Ребенок уже не плакал. Но в ушах Нади все время слышался его жалобный писк, и она шепотом успокаивала малютку:

— Спи, маленький, спи. — А сама шла. Порой останавливалась и силилась вспомнить номер дома, но глаза ее блуждали: она никак не могла найти дом № 17.

Она возвращалась назад и опять проходила мимо нужного ей дома. И снова шла. Наконец, обессиленная, прислонилась к стене какого-то дома и закрыла глаза.

Проходивший сутуловатый студент-санитар из рабочей дружины крестовниковского завода обратил внимание на опущенные, чуть трепетавшие ресницы девушки, на ее затекшие руки, в которых уже с посиневшим лицом покоился ребенок. Студент довел Надю до аптеки.

* * *

А накануне на другой великой реке в холодную октябрьскую ночь залпы с крейсера «Аврора» отсчитывали последние минуты существования Временного правительства и старого буржуазного мира.

Горели костры перед Смольным. Броневик и орудия стояли у входа в бывший Институт благородных девиц.

И Второй съезд Советов, который открылся в Смольном поздно ночью 25 октября, радостно приветствовал известие о взятии штурмом Зимнего дворца и провозгласил миру, что отныне в России вся власть перешла в руки Советов.

Глава VI. ВЕЛИКИЙ ПОВОРОТ

Вот старая жизнь и кончилась. А в новой Надя ничего не понимала. Что же это будет! Про большевиков рассказывают бог знает что. Останется ли хоть что-нибудь от милой прошлой жизни или уже все теперь пойдет прахом? Получит ли Надя весточку из дому от матери или все пропало, исчезло, как исчезли с улиц лакированные ландо и кареты, нарядные женщины, щеголеватые офицеры, сердитые чиновники, банкиры, богачи, блестящие витрины магазинов и белый хлеб? Все, все кончилось. И кажется, что смерть и гибель глядят отовсюду.

Несколько дней отсиживалась Надя вместе с семьей Самарцевых в их пока еще собственном доме на Кирпично-Заводской.