Золотой Василек

Медленно спускается она со ступенек. В сердце нет радости. В мире сумятица. Кому сейчас дело до Надиных успехов!

Она подошла к вешалке, взяла у гардеробщицы свое пальто. И только старик швейцар, который уже много лет стоит у входной двери университета и провожал не один выпуск государственников, снимает свой картуз и радостно приветствует Надю:

— С кончиной вас, барышня!

Надя улыбнулась. «С кончиной»! А на улице тоска вновь овладела ею.

* * *

Город насторожился.

Пока Надя, зарывшись в книги, изучала Золотую папскую буллу, учила по-польски евангелие «Отречение Петра», жизнь бушевала кругом.

Все погибло для Нади. Сообщение с Сибирью прекратилось, и Надя осталась одна. Она машинально продолжала готовиться к последнему экзамену, стараясь, как прежде, не думать. Главное — не думать. Мир, великий мир, окружал ее, но она не ощущала его прелести. И только во сне с необычайной остротой ее преследовал один и тот же кошмар. Ей снилось, будто она приехала ночью в свой городок. Идет домой и никак не может найти свой родной дом и мать. Она видит горы, любимую реку. Но улицы — чужие. Надя ходит во тьме, натыкается на какие-то овраги. Порой будто встречает даже знакомые приметы, вот поворот... уже близко... Она бежит к нему, дальше большой мост... И опять попадает в глухое незнакомое место. И просыпается в слезах.

Слухи о продвижении чехов и белых вселяют у многих надежды на возвращение старых порядков. А Надя ненавидит белых. Правда, ненавидит по своим, личным сображениям: они разбили ее мечты о счастье.

Это из-за белых Надя не может вернуться к матери, к близким на Дальний Восток.

Жизнь повернулась совсем не так, как прежде представляла себе Надя.

И вспомнился ей день, когда она окончила восьмой класс. Тогда был светлый тихий май. После торжественного молебна Надя с Людой пошли погулять в городской сад и сели на скамье у обрыва. В саду их встретил учитель истории Борис Викторович. Подсел к ним. Теперь перед ним были уже не ученицы. Но чувство сдержанности и подтянутости не могло, конечно, покинуть девочек.

— Ну, как вы себя чувствуете? — спросил учитель своих бывших учениц.

— Трудно выразить словами, — ответила Надя, — неуловимое ощущение легкости, волнения. Сердце переполнено счастьем.

— Да... — протянул с усмешкой Борис Викторович. — Счастье — говорите вы... А на самом-то деле счастливая пора ваша уже кончилась. А дальше пойдут одни заботы. Тут только и смотри, чтоб не попасть под какое-нибудь колесо. Жизнь — жестокая штука. Завертит, понесет тебя вихрь. Швырнет, бросит, и смотришь — валяешься ты в пыли, раздавленный, как червяк. А ведь раздавленный червяк, как сказал поэт, перед смертью терпит то же, что и великан. Да-с!..

— Что это вы говорите! — недовольно прервала его Люда. — Такое напутствие в день окончания школы!..

— Просто Борис Викторович сегодня грустно настроен, — заметила Надя. — Почему обязательно жизнь завертит? Надо работать, честно трудиться, честно относиться к жизни и к людям, и никто тебя тогда не завертит, если будешь поступать по совести и чести.

— Эх! Если б для счастья требовались только честность да труд, вероятно, не было бы так много несчастных, искалеченных людей, — раздраженно сказал Борис Викторович. — Сейчас вы этого не понимаете. И слава богу! Это тоже счастье! А горя? Горя вы натерпитесь. Как, впрочем, и все, кто прощается с детством и вступает на путь большой жизни.

Надя с сожалением смотрела на Бориса Викторовича.

В городе ходил слух, что студентом он женился на какой-то женщине, которая имела небольшие сбережения. На ее деньги он учился. Теперь он учитель истории, уважаемый всеми, с хорошим положением. Но он жалеет, что у него есть жена. Он не любит ее. И от этой чужой для него женщины родился ребенок, девочка.

Борис Викторович не живет со своей семьей. Семья его даже не здесь, а в другом городе. И надежды на личное счастье у Бориса Викторовича нет.

Так примерно думала Надя, когда она в веселый майский день сидела с подругой на крутом обрыве у реки.

«Конечно, — рассуждала тогда про себя Надя, — конечно, он виноват. Зачем же он продал себя! Вот он и расплачивается за свою вину. Ведь он нечестно поступил: не любя женщины, женился на ней, на ее деньги получил образование. А если честно трудиться, то в такое положение не попадешь».

И вот Надя честно окончила университет. И хочет честно трудиться. Но где и как она может устроиться? Ее никто не знает. В городе почти все учреждения закрыты. Готовятся к эвакуации.

В университете в канцелярии ей только сказали, что надо внести деньги за диплом и его получить. Никто, кроме старого швейцара, не поздравил ее, никто не сказал ни одного доброго слова, никто не спросил, как она собирается жить, где ей приложить свои силы. Точно она в магазине купила себе платье и делай с ним что хочешь. Хочешь — носи, не хочешь — не надо.

Окончивших никто не собрал. Все махнули на жизнь рукой: пропадай все пропадом! Интеллигенция не хотела работать у большевиков. Объявила саботаж.