Золотой Василек

Надя не жила. Она только считала часы и минуты и количество страниц, которые за день должна была выучить во что бы то ни стало. Думать нельзя. Надо только сдавать и сдавать экзамены.

К весне город позеленел не только потому, что стала пробиваться трава, — многие оделись в костюмы защитного цвета хаки. Еще длиннее стали хвосты у магазинов с продовольствием.

Дела Самарцевых не поправились. Муж с женой часто совещались и наконец решили продать свой дом, пока еще разрешалось, и с открытием навигации уехать в Омск, в Сибирь, где жили родственники жены. В Сибири много хлеба. Там можно прожить легче и переждать, когда прогонят большевиков. Продавали мебель, нарядную спальню и столовый гарнитур.

Времена были смутные. Но люди — всегда люди. И в эти дни приходили какие-то молодые женщины, беззаботные, повязанные белыми оренбургскими платками. Их называли «комиссаршами». Одна из таких приехала покупать столовую.

Она быстро и много говорила и хвасталась, что у нее уйма хлопот: к пасхе она будет печь куличи.

— Откуда же у вас мука? — с открытым недоброжелательством спросила Самарцева.

— Ну, уж для нас-то она найдется! — надменно ответила комиссарша.

Впрочем, вероятно, это была всего лишь спекулянтка, каких в те годы развелось множество и которые беспечно приспособлялись к любому режиму.

— Теперь их времена, — сказала после ее ухода Самарцева.

Надя помогала Самарцевым чем могла. Старалась как можно меньше есть. В университетском буфете изредка еще продавали черный хлеб и ячменный кофе с сахарином. И Надя уверяла Самарцевых, что она обедает в буфете.

Самарцевы уговаривали Надю не ждать сессии.

— Поедемте, Надя, с нами, — советовал ей Самарцев. — Ну как вы тут останетесь? Ведь, кроме нас, вы никого не знаете. Бог знает, что с вами может случиться! Уж и сейчас на поезд не попадешь. Одна надежда на пароход. Уедем с первым пароходом. Хоть в трюме. Я умоляю вас все бросить. Подумайте о матери. Жизнь дороже экзаменов!

А Наде осталось сдать только один экзамен. Один польский язык. Надо подождать только одну неделю. Неужели все бросить из-за одной недели? Нет. Она сдаст польский, получит диплом и белый крестик в синем эмалевом ромбике, а тогда хоть ползком будет пробираться к матери, в свой родной городок.

В университете большинство профессоров враждебно относились к большевикам. Многие открыто выражали свое недоверие новому правительству. Кое-кто был арестован.

Продавая наспех свои вещи, Самарцевы познакомились со старинной дворянской семьей Лобановых. Выяснилось, что у них есть свободная комната. Они опасаются, что ревком ее ревизует. Одну комнату у них уже занял большевик, студент-медик из санитарной дружины крестовниковского завода Кузнецов.

Семья Лобановых еле перебивалась и голодала. Они охотно согласились сдать комнату Наде.

* * *

По Волге вниз пошел первый пароход. Как тяжко было Наде провожать Самарцевых в Сибирь! В сутолоке и полной неразберихе Самарцевы втиснулись на палубу.

Пароход пронзительно завизжал. Сходни убрали. И Надя долго смотрела на грязную волну, еще плескавшуюся около песчаного берега.

Глава VII. 1918 ГОД

Как пышно цветут сиреневые кусты! Гроздья персидской сирени заглядывают в раскрытое окно. А в сирени шуршит и скользит слабый ветерок. Широкие листья кажутся при лунном свете белыми. Запел соловей. Гулять бы в такую благодатную ночь!

На столе у Нади горит лампа под зеленым абажуром. Надя сидит и повторяет наизусть поэму Словацкого «Беневский».

Да, и тогда была война. И все война, война. Кровавые эпохи. Неужели прошел еще один учебный год? Неужели Надя могла его пережить, остаться живой, в то время как она потеряла все: мать, друзей и любимых!

В соседней комнате часы пробили двенадцать. Завтра последний экзамен. Университет окончен. Когда-то это казалось неосуществимой мечтой.

А вот через несколько дней Надя получит диплом и университетский значок — синий ромбик с белым крестиком.

Зачем он ей? Кто теперь порадуется вместе с Надей ее счастью? Сибирь отрезана. Советскую власть там свергли. Огромные пространства Волги, Урала, Сибири охвачены новым фронтом.

В Самаре — белогвардейское эсеровское правительство. Поднялся мятеж чехословацкого корпуса военнопленных. Сорок тысяч солдат взбунтовались при возвращении на родину на всем пространстве от Ново-Николаевска до Пензы. Они испугались, что их выдадут немцам. Совершенно неожиданно чехи захватили Пензу. Генерал Краснов угрожал Царицыну, Дутов захватил Урал. В Мурманске высадились англичане, французы — на Черном море.

И теперь новый, непосредственно угрожавший Москве фронт — восточный, — ибо чехи, заняв Хвалынск и Самару, быстро двигались к Казани, плохо защищенной партизанским войском.

Надя с трудом заставляет себя еще раз на память по-польски повторить «Беневского».

На другой день в полдень она спускается с широкой лестницы старинного университета. Последний экзамен сдан. Надя окончила университет с дипломом первой степени. И больше она уже никогда не будет ни ученицей, ни курсисткой.