Золотой век

— Как, ваше величество, не Серебряков! — бригадир Рылеев побагровел от волнения и досады: дело об исчезновении гвардейского офицера Серебрякова он считал теперь оконченным, «преданным забвению», и вдруг императрица сомневается в том, что подлинно похоронен офицер Серебряков, а если государыня сомневается, то придется опять разыскивать этого Серебрякова. Опять пойдут хлопоты.

— А чем ты, господин бригадир, докажешь, что утопленник был Серебряков?

— По приметам, ваше величество… Наконец, показание смотрителя тюрьмы.

— Это показание может быть ошибочно.

— Смею доложить вашему величеству, что во всех гвардейских полках мною наведены справки, не отсутствует ли кто из господ офицеров, или не пропал из них кто…

— Ну, и что же, господин бригадир?

— Почти все офицеры находятся при полках, за исключением двух-трех, которые в отпуску; из этого выходит, ваше величество, что из гвардейских офицеров никто не тонул, а на утопленнике был гвардейский мундир и точь-в-точь такой, в каком ходил Серебряков, что может подтвердить и тюремный смотритель.

— Вот это, пожалуй, доказательство, и на основании сего ты, господин бригадир, можешь прекратить дело о Серебрякове, — несколько подумав, проговорила государыня и отпустила начальника полиции.

— Ну, слава Богу… как гора с плеч! Это дело совсем меня замучило, теперь хоть отдохну немного и дам вздохнуть сыщикам! — вслух проговорил начальник полиции, садясь в свой экипаж.

Дело об исчезновении вновь произведенного капитана гвардии Сергея Серебрякова наконец было закончено и «предано забвению».

Несчастный Серебряков признан был утопшим в реке Неве, и об этом несчастном происшествии было напечатано в петербургских ведомостях.

Вернемся несколько назад, то есть к тому времени, когда вся питерская полиция с ног сбилась, разыскивая исчезнувшего Серебрякова, и бригадир Рылеев выходил из себя от безуспешных розысков.

Хоть и опытный был сыщик Мишка Жгут и дело свое знал до тонкости, славился на всю Россию своими розысками, а все же не мог попасть на след Серебрякова.

«Что мне делать? Хоть ложись, да помирай, или топись в реке; если не найдется офицер Серебряков, не миновать, пожалуй, ссылки, а то и в солдаты как раз угодишь… Наш бригадир недаром грозит, он шутить не любит и в гневе своем бывает страшен… Вот служба-то каторжная. Ищи-свищи где хочешь офицера. А где его найдешь, может, давно и в живых нет, а может, за границей гуляет», таким размышлениям предавался Мишка Жгут, идя по набережной Невы.

Вот видит он большую толпу народа, который собрался на набережной реки.

— Что тут за сборище? — спросил Жгут начальническим тоном, подходя к толпе.

— Утопленника вытащили, — ответил ему какой-то парень.

— Какого утопленника?

— Да солдатика, в амуниции…

— А полиция здесь?

— Нет еще.

— А кто вытащил утопленника? — продолжал расспрашивать Мишка Жгут.

— Рыбаки, неводом…

— Посторонись, посторонись!.. Дай дорогу… — Мишка Жгут, не совсем вежливо расталкивая и распихивая народ, подошел к самой реке; там, в нескольких шагах от воды, на песке лежал утопленник с распухшим и искаженным лицом, в солдатском мундире, рваном и засаленном.

При взгляде на утопленника у Мишки Жгута вдруг блеснула такая мысль:

«А что, взять да и выдать этого никому неведомого утопленника за офицера Серебрякова; по лицу утопленника не отличишь… Напялить на него гвардейскую амуницию, вот и вся недолга. И сойдет у нас утопленник солдат за офицера Серебрякова. Попробовать разве… Была не была, попробую».

К толпе подошла полиция, состоящая из трех будочников.

Будочники знали сыщика Мишку Жгута и отдали ему честь.

Мишка приказал им разогнать народ, а сам поймал извозчика, с помощью будочников взвалил на телегу утопленника и повез в полицейский дом той части, где приставом был Засыпкин.

Пристав Засыпкин и Мишка Жгут почитались друзьями, вместе они пьянствовали и вместе брали «с живых и мертвых» взятки.

Утопленника Мишка Жгут «свалил» в сарай и запер на замок; из полицейского дома бросился он на толкучий рынок и купил там старый, рваный гвардейский мундир того полка, в котором служил Серебряков.

С этой покупкой Мишка Жгут вернулся в сарай, где лежал утопленник, стащил с него солдатский мундир и надел офицерский.

Пристава Засыпкина в то время в полицейском доме не было, а когда он вернулся, то Мишка Жгут обратился к нему с такими словами:

— А знаешь ли, пристав, ведь офицера Серебрякова нашли.

— Кто? Где? — воскликнул удивленный и обрадованный пристав.

Он тоже принимал участие в розысках Серебрякова.

— Отгадай, пристав!

— Не мучь, говори скорее, Жгут.

— Ну, уж так и быть, — из реки его вытащили рыболовы.

— Мертвым?

— А ты думал живым…

— Да ты правду говоришь, Жгут?

— Неужели врать стану!

— Где? Где же утопленник?

— Да в сарае лежит, смирнехонько, тихохонько.

— Ты привез?

— А то кто же?

— Ну, Жгут, и молодчина же ты! Я сейчас поскачу порадовать обер-полицмейстера.

— Скакать погоди, наперед со мною рассчитайся, — проговорил насмешливо сыщик Мишка Жгут, останавливая пристава, приготовившегося уйти.

— За что? — с недоумением спросил Засыпкин.