Золотой век

— А вы у него спрашивали?

— Так точно, ваша светлость, не говорит.

— Странно, непонятно!

— Только говорит пан, что ему необходимо видеть вашу светлость.

— Пусть войдет.

— Слушаю, ваша светлость.

В роскошно обставленную и отделанную каюту князя Потемкина вошел какой-то человек, рослый, плечистый, с длинными поседевшими усами на красном бритом лице; опухшие глаза и щеки, а также темно-бурый нос вошедшего пана ясно говорили, что он один из рьяных поклонников Бахуса.

Недружелюбным взглядом встретил князь Потемкин вошедшего и резко проговорил:

— Кто входит к князю Потемкину и желает с ним говорить, тот прежде всего должен назвать свою фамилию.

— Так и примем к сведению, — пробасил в ответ Потемкину вошедший. Голос его показался князю знакомым.

— Ну-с, государь мой, извольте сказать мне прежде свою фамилию, а потом скажите, зачем ко мне пожаловали.

— Что же, сказать можно, князь… Фамилия моя Волков, а звать меня Михайлом…

— Как, возможно ли! — с удивлением и досадой воскликнул Потемкин.

— На свете все, князинька, возможно… Невозможного ничего нет…

— Ты… вы… вы Волков?

— Так точно; Михайло Волков, готовый к услугам вашей светлости.

— Ну, в услугах твоих я не нуждаюсь.

— Это и понятно… Теперь Мишка Волков не нужен стал вашей светлости.

— Ты… ты все жив? — с неудовольствием проговорил Потемкин.

— Как изволишь видеть, ваше наисветлейшая светлость, — насмешливо ответил Волков и прибавил:

— А тебе, князинька, похоронить меня хочется, знаю.

— Где столько времени пропадал и зачем ко мне пожаловал?

— Да, князинька, давно мы с тобою не видались; десять годов прошло… Ты спрашиваешь, где я был; отвечу: обошел и объехал я почти все государства, был в разных городах и всяких…

— А зачем на тебе польская одежда?

— Потому, что я нахожусь в свите его величества польского короля.

— Стало быть, ты изменник! — крикнул строго Потемкин.

— Пожалуйста, князинька, без возвышения голоса; я к такому обращению не привык…

— Как же ты, будучи изменником, осмелился ко мне явиться?

— На этот раз не по своей охоте я к твоему сиятельству пришел. Послом я к тебе.

— Тебя ко мне прислали?

— Да, прислали.

— Кто, кто же?

— Его величество король Станислав-Август.

— Не врешь?

— Чего мне врать-то. Я, князинька, ваше сиятельство, давно вранье оставил.

— Хорошо и сделал… А все же ты изменник!.. Так и звать буду я тебя.

— Сделай милость, называй меня, как хочешь. Мне все равно…

— Что же от меня угодно королю?

— Твоего расположения, князинька… твоего внимания к его величеству, к королю польскому.

— Что же я должен делать? — спросил с неудовольствием у Волкова Потемкин.

— Немногого, князинька, только повлиять на императрицу, словечко ей за короля замолвить… И за это его величество король готов уступить тебе огромное поместье.

— Вот что, так польский король хочет меня подкупить, и ты, изменник, между мною и королем сводчиком задумал быть! И ты смел явиться ко мне с таким предложением!.. Да ты что, о двух головах, что ли? — крикнул Потемкин, сердито ударив рукою по столу.

— Одна у меня голова, князинька, одна. И та, как видишь, серебриться стала, — совершенно спокойно ответил Волков.

— Смотри, Волков, если ты опять посмеешь ко мне прийти с таким постыдным предложением, то можешь лишиться жизни… тебя расстреляют, как изменника, — погрозил Потемкин Волкову.

Но эта угроза нисколько не подействовала на отъявленного авантюриста и мошенника, каким был Волков.

— Не пугай меня, пожалуйста, князинька, а то ведь со мною может родимчик произойти, — насмешливо ответил он Потемкину.

— Слушай, ты, оставь со мною этот тон… ведь я не прежний Потемкин, которого легко было можно запугать. Мне ничего не стоит тебя уничтожить, стереть с лица земли…

— Этого ты, ваша светлость, не сделаешь.

— Нет сделаю, сделаю, если ты еще хоть один раз явишься ко мне.

— Меня король послал.

— Неужели его величество не нашел ко мне кого прислать получше и познатнее, чем ты… негодяй!

— Прислан я не лично королем, а через его канцлера.

— Так, так, сбавляй чины… того, кто тебя прислал ко мне, может, таким образом, дойдешь ты до последнего придворного. Ступай, оставь меня, скорее уходи, если ты дорожишь своим благополучием.

— А что же мне ответить канцлеру?

— Ответь, что я питаю глубокое уважение к его величеству королю Станиславу-Августу и все, что от меня зависит, я с охотою сделаю. Ступай и больше мне не попадайся на глаза, — проговорил Потемкин таким голосом, который заставил даже присмиреть и такого негодяя, каким был Михайло Волков.

Он не стал более возражать и острить с князем Потемкиным и поторопился оставить его каюту.

Потемкин, проводив взглядом, полным презрения, Волкова, предался своим размышлениям.