Золотой век

«Сколько я сделал разных проступков, и все благодаря этому подлецу Волкову, отъявленному убийце… Я бы мог его арестовать, сослать в Сибирь, расстрелять, все это я мог сделать, и не делаю только потому, что не хочу огласки… Этот негодяй молчать не будет… О, я никак не могу забыть про свои проступки!.. Они мне не дают покоя… Я… я страдаю угрызением совести, раскаянием… Через меня погиб князь Петр Голицын… А несчастный Серебряков… И все из-за женщин… Меня почитают счастливейшим человеком в мире… Я богат, славен, могуч… Все, все есть у меня, одного только недостает — душевного покоя… Я бы с радостью променял богатство, знатность, могущество на покой моей измученной души».

Авантюрист Михайло Волков тоже предавался размышлениям, оставляя галеру всесильного Потемкина.

«Каков стал гусь — Гришуха Потемкин, теперь его голой рукой и не достанешь… Мне надо держать ухо востро, а то как раз угодишь в ссылку, а то, пожалуй, куда подальше… Потемкин шутить не любит… и денег у него теперь не попросишь… И никакая моя угроза на него не подействует… А ведь одно время Потемкин был в моих руках и делал с ним я в ту пору что хотел. Давно это было… Тогда Гришуха только прокладывал себе дорогу к славе. А хорошо бы, черт возьми, заполучить с него так тысяч полсотни… Не даст, дьявол, а след бы мне дать… Немало я для него сделал… Его соперников, одного отправил к праотцам, а другого продал татарам. Гришуха многим мне обязан… О том я постараюсь ему напомнить, хоть и грозит он мне, а ничего не сделает, потому что и у него самого рыльце в пуху».

Объясним, как Михайло Волков очутился в свите польского короля Станислава-Августа.

Михайло Волков, немало сделав преступлений в своей жизни, слонялся, как он сам говорил, из государства в государство, из города в город, промышляя разными неприглядными делами, а больше шулерством, обыгрывая в карты, где только возможно и кого возможно.

Разумеется, это не всегда сходило ему с рук, его не раз били, сажали под арест, выгоняли из города.

На эти наказания Волков обращал мало внимания; с него как с гуся вода… Наказания его нисколько не исправляли; он привык к ним.

После долгого скитания по Европе Волков поселился в Варшаве; ему как-то удалось свести знакомство с одним польским магнатом, занимавшим при дворе короля Станислава-Августа видное положение.

Волков, благодаря своей хитрости, скоро вошел в большое доверие к магнату; тот представил Волкова, как родовитого русского дворянина, желавшего принять подданство короля.

Король Станислав-Август обласкал Волкова и охотно принял его в свой штат.

Таким-то родом проходимец и авантюрист Волков стал придворным чином при польском короле.

И при помощи своей ловкости, хитрости и подслуживания Михайло Волков обратил на себя внимание короля.

Станислав-Август благоволил к Волкову, не зная его прошлого.

Когда стало известно, что императрица Екатерина предпринимает путешествие в Крым и поедет через Киев по Днепру, король Станислав-Август, добивавшийся свидания с Великой Монархиней, очень обрадовался тому, что ему удастся видеть государыню и говорить с ней…

Король поехал навстречу государыне в Канев.

Здесь Станислав-Август ожидал русскую императрицу в течение шести недель; наконец состоялось свидание и оно было очень короткое, мало принесло пользы королю и польскому народу, а стоило, между прочим, королю около трех миллионов золотых.

Во время свидания Екатерины и Станислава-Августа, «имевшего характер учтивого визита», о делах говорили немного. Старались провести время по возможности веселее и заглушить смущение, о котором говорят свидетели пиршества. За обедом на галере «Десны» говорили мало, ели мало, — замечает Сегюр, зато много смотрели друг на друга. Пили за здоровье короля. Затем Станислав-Август, вместе с Потемкиным, делал визиты русским сановникам и генералам под именем графа Понятовского.

Князь Потемкин был на стороне польского короля Станислава-Августа и много хлопотал за него и за польский народ перед государыней.

Но на этот раз хлопоты его не имели никакого успеха, королевство польское доживало последние дни.

Станиславу-Августу хотелось продлить пребывание государыни в Каневе; он просил о том Потемкина, но императрица дала почувствовать королю, что время расстаться.

— Ваша светлость, есть ли надежда, что императрица останется еще хоть на малое время? — тихо спросил у Потемкина король.

— К сожалению, нет. Государыня решила скоро ехать, — так же тихо ответил Потемкин.

— Хоть бы ее величество осталась ужинать, уже все приготовлено, и гости ждут.

— Не знаю, решится ли государыня даже ужинать, надо ждать.

— Не надо ждать, князь, уже все готово.

Тогда Потемкин ввел короля в особый кабинет, и там императрица сказала королю:

— Уже поздно: я знаю, что вы приглашаете гостей на ужин; плавание продолжительно, это заставляет меня проститься с вашим величеством.

Король выразил сожаление, что ему дозволили так мало беседовать с Екатериной.

— Не допускайте к себе черных мыслей, — сказала императрица, — рассчитывайте на мою дружбу и на мои дружелюбные намерения к вам и к вашему государству.