Золотой век. Книга 2. Империя

– Сражение выиграно, – наконец произнес Миронид. – Зачем мы преследуем персов?

Данаос взглянул на него, видя перед собой достойного и разумного человека. Миронид, вероятно, отличался некоторой ограниченностью в своих суждениях. Он был афинянин, но не такой, какими им нравилось представляться и какими представляли их жители других городов. Ему была свойственна основательность. Дом, держащийся на таких людях, как Миронид, не рухнет.

– Мы окружили этот остров, – напомнил ему Данаос. – Персидский царь был на поле боя. Скажи мне, Миронид, даже если у него где-нибудь припрятаны корабли… как он доберется домой?

Миронид побледнел под взглядом взиравшего на него аргосца. Он не мог молчать, когда на него так испытующе смотрят, хотя, казалось, предпочел бы ничего не говорить.

– Я не… Я получил приказ в случае гибели Кимона сохранить флот. Мне жаль.

– Ты отправил корабли домой? – спросил Данаос и на мгновение прикрыл глаза.

– Таков был приказ Кимона на случай поражения в битве. Прости, стратег. Я отправил корабли домой. Осталась только флагманская эскадра, чтобы доставить гоплитов в Афины.

Впереди они видели царскую стражу, нервно мчащуюся на восток, к побережью. Разумеется, им не пришлось сражаться много часов. Как и царь, находившийся среди них, они были свежи и молоды.

– Вон… ты видишь? – спросил Данаос.

Он наблюдал, как Миронид, прищурившись и прикрыв глаза рукой, вглядывается в даль, качает головой. Аргосец вздохнул:

– Взгляни вдоль берега… корабли в той маленькой бухте. Три? Нет, четыре. Сомневаюсь, что их видно с моря. Это его. Клянусь богами, мы могли бы… – Он оборвал себя, видя, как страдает шедший рядом с ним стратег.

– Я приказал командам натереть сажей паруса, – наконец произнес Миронид.

– Мы сделаем то же самое, – помолчав, ответил ему Данаос. – Может, так и лучше. Не нам решать судьбу царей. Мы с тобой сегодня потрудились достаточно. Теперь мы будем оплакивать Кимона и зачерним наши паруса.

Далеко впереди персидский царь добрался до своего флагмана. Миронид мог только представлять, какая суматоха поднялась на палубах, когда с судна увидели уцелевших «бессмертных», которые вприпрыжку несутся к берегу. Вероятно, не меньше тысячи из них осталось, чтобы задержать преследователей и дать царю время сесть на корабль. Это тоже будет мрачная работенка.

Весла уже опустили в воду, когда молодой царь взошел на борт, канаты отвязали, и корабли отошли от берега. Сперва они двигались медленно, но все равно были свободны. На глазах у Миронида и Данаоса четыре персидских корабля выбрались из-под прикрытия скал и взяли курс в открытое море.

24

Приближался рассвет, когда Перикл шевельнулся, пробуждаясь ото сна. Он лег в постель за полночь и чувствовал себя так, будто у него в голове перекатываются острые камни. Он неуверенно сел, словно с похмелья. Аспазия ушла в свою комнату с младшим сыном, который уснул рядом с ней. Малыш мучился от ночных кошмаров.

Перикл встал и открыл ставни на окне, выходившем на улицу. Это время дня в Афинах, когда солнце еще не разгорелось и свет был скорее серым, чем золотым, особенно нравилось ему. Он зевнул в кулак. Домик в городе, который он купил после развода, был маловат для его новой семьи и слуг. Загородное имение давало то преимущество, что гостей можно было задержать у ворот. И у него появлялось время, чтобы подняться, умыться и одеться…

Стук в дверь с улицы повторился. Перикл помедлил. Его мысли обострились. Именно этот звук вытянул его из беспокойного сна. Но он был очень тихий. Домашние слуги не проснулись.

С внезапной энергичной поспешностью Перикл сполоснул лицо водой из оставленного для него кувшина, пригладил костяным гребнем волосы. Кто бы там ни был, люди эти не хотели будить весь дом. Только бы не очередной кризис в совете, который потребует его внимания. После убийства Эфиальта он был вынужден работать весь день напролет и даже ночью, почти без отдыха. Когда вернется Кимон, станет легче, а до тех пор придется нести на себе груз дел, ужасавший его. Вероятно, в обычае выбирать так много городских служителей имелся скрытый изъян. Случалось, Периклу было крайне необходимо постоянство, а не новый эпистат или группа магистратов, которые моргали, как новорожденные младенцы. Иногда ему казалось, что он один в городе понимает, как все это работает.

Времени на бритье не было. Перикл помочился в горшок, выдвинутый из-под кровати, обулся и надел хитон, быстрыми аккуратными движениями убрав свободный конец складками за пояс и оставив левое плечо и руку голыми. Спускаясь по лестнице, он старался не шуметь, но, разумеется, ступени под его ногами скрипели. С кухни повар вопросительно окликнул его. Хотя бы этот человек поднялся рано, чтобы испечь хлеб и приготовить завтрак для Аспазии и малыша. Перикл увидел его голову, высунувшуюся из дверного проема, и поприветствовал слугу, неловко махнув рукой.