Золотой век. Книга 2. Империя

И вот он уже стоит один перед запертой дверью. Стук раздался вновь. Перикл ощутил, как страх прокрался в него, будто утренний холодок. Обоих его сыновей не было в городе. Известие о них, новости обо всем мире находились за этой дверью, отделенные от него одним мгновением. Как же страшно ее открывать!

Его руки двигались по привычке, а сам он был поглощен ожиданием того, что сейчас увидит. Дверь открылась в прохладу зари, за ней стояли Ксантипп и Парал, побитые, в синяках и ссадинах, но живые. Перикл издал сдавленный вздох, но ничего не сказал. Протянул руки и схватил их обоих, прижал к себе.

Он услышал стон Парала, но не отпускал сыновей целую вечность.

Вместе с ним они вошли в дом. Перикл заглянул в маленькую кухню, где на плите что-то клокотало и воздух был наполнен паром.

– Завтрак еще для двоих, – с улыбкой распорядился он.

Повар, как зеркало, отразил выражение лица хозяина, отвечая на его очевидную радость.

– Идите, ребята, сядьте, – сказал Перикл. – Отдохните. Скоро будет еда.

Ксантипп и Парал заняли места за единственным столом. Перикл услышал, как завозилась наверху Аспазия, но сейчас он был наедине с сыновьями и наслаждался этим мгновением, пока не вспомнил, что зол на Ксантиппа. Тут улыбка сошла с его лица. Оба юноши заметили произошедшую в нем перемену и обменялись настороженными взглядами.

– Вы виделись с матерью? – спросил Перикл.

Они покачали головой, и он кивнул, смутно радуясь:

– Не беспокойтесь, я отправлю к ней вестника.

Он пронзил Ксантиппа тяжелым взглядом:

– Я знаю о ростовщике, Ксан. Это…

– Прости меня. Я понимаю. Это ужасно… Моя ошибка. Я верну ему все.

Перикл замялся. Столь быстрое извинение лишило ветра его паруса, он не успел разбушеваться.

– Да. Точно. Ты вернешь. И все лето будешь работать со мной в имении, пока не выплатишь долг.

Он ждал согласного кивка Ксантиппа. Может быть, из-за столь долгого отсутствия сыновей или оттого, что он так боялся за них, но в тот момент Перикл был просто рад, что они живы.

– И не нужно было тащить с собой Парала! Ты хоть представляешь, как беспокоились мы с вашей матерью? Нет, куда тебе! Это себялюбие, какого я не потерплю, Ксан!

– Они все погибли, – произнес Ксантипп, и его лицо исказила гримаса горя.

Перикл молча смотрел на сына.

– Что? Кто погиб? Добровольцы?

– Мне очень жаль, – продолжил Ксантипп. – На нас напали из засады… всадники. Изрубили в куски.

– Всех? Толмид мертв? – уточнил Перикл, все еще силясь постичь услышанное, и сын горестно кивнул. – Как вам удалось выбраться?

У Перикла вдруг похолодело внутри, живот сжался от страха. Что они сейчас скажут?

– Я убежал, – с горечью ответил Ксантипп. – Мне попался конь без седока, было темно, все вокруг умирали, и я просто залез на него.

– Он спас меня, – встрял Парал, пытаясь предотвратить упреки отца. – Меня бы уже не было. Ксан подвел ко мне коня и втащил меня на него.

Перикл снова взглянул на сыновей, заметил, как они изменились. Они столкнулись со смертью и выжили. Теперь, присмотревшись, он увидел, что в них появилась серьезность, мальчишеской беззаботности как не бывало.

– Непохоже, что ты бежал, Ксантипп, – немного подумав, сказал Перикл. – Сдается мне, сражение уже было проиграно и боги посчитали уместным дать тебе коня. Так было дело?

Он выдохнул, когда сыновья кивнули в ответ. Они выжили и не посрамили своей чести. Их не подвергнут публичному позору, не обвинят в трусости, эта хула не будет преследовать их всю жизнь.

– Вы оба сражались? – понизив голос, спросил Перикл. – Вы убивали врагов?

Странная и горькая радость охватила его, когда они, жадно внимавшие его вопросам, снова склонили голову. Перикл понадеялся, что со временем сыновья расскажут ему подробности, но в то утро они пытались вести себя с отцом как мужчины, стойко и дисциплинированно.

– Хорошо. Возможно, я не соглашался с Толмидом, но, по мне, так лучше, чтобы домой вернулись вы, а не какой-нибудь другой парень. Я до сих пор помню, как впервые вкусил бой, изнеможение… радость победы… того, что я просто выжил! Вода, которую я пил тогда, была такой вкусной и чистой, мне казалось, что это вино. И я тоже вскочил бы на этого коня, Ксан! Когда битва проиграна, нет ничего почетного в том, чтобы ждать, когда тебя заколют, как жертвенного быка. Нет, ты поступил правильно. Это важно, и еще то, что ты вернулся за Паралом. Ты хорошо сделал. Спас своего брата. Вот что главное! Ты спас моего сына.

Сидевшие за столом Ксантипп и Парал отчаянно нуждались в отцовском одобрении. С их плеч будто сняли тяжкую ношу, они подобрались и расправили плечи, пока он говорил.

Повар принес блюдо с нарезанными фигами и козьим сыром. Мальчики накинулись на еду как волки. У Парала половина лица была лиловая от синяков, и он явно берег правую руку, орудуя ножом левой. Перикл только вздыхал и смотрел на сыновей, потирая костяшкой пальца щетину на подбородке. Они выжили. Он никогда не тревожился за себя так, как за них.