Золотой век. Книга 2. Империя

Небольшая группа писцов поджидала Перикла, они напоминали гусей с пергаментными свитками. Он кивнул им. Его фила снова была при власти, а это означало, что в кои-то веки он может ближе познакомиться с эпистатом. Вероятно, ему придется преодолеть гору ожидавших его дискуссий и предложений: от нового порта на Саламине до дела об убийстве, которое он согласился разобрать. Затем предстоит заняться проблемами новых колоний на западе. Об этом наверняка заговорит Зенон, ведь он родился там, неподалеку от Рима.

Развернувшись, чтобы войти, Перикл услышал низкий звук, эхом разнесшийся по Агоре. Он произвел поразительное действие, будто с треском ударила молния над головой и все на миг замерло. Перикл остановился и, оглянувшись, увидел тысячи замерших на месте людей. Все они смотрели на северо-восток. Половина города спрашивала другую, что случилось, и тут снова раздался звук рога, теперь из другого квартала. В зловещей тишине Периклу показалось, что он слышит и третий сигнал, почти как отзвук эха с восточной стены.

Все у него внутри опустилось, когда он понял. На городских стенах трубили тревогу сигнальные рога, их звуки присоединялись один к другому и могучим каскадом разносились по городу. Перикл лично наблюдал за тем, как их устанавливали при возведении башен для лучников.

Сигнал разлетался от городских стен до самого порта. Однако к тревожной ноте примешивался и другой звук, похожий на шум моря. Он нарастал с каждым мгновением. Голоса и топот ног. Люди спешили к Агоре, как им было велено, следуя отработанному плану. Перикл похолодел при мысли, что ворота открыты. Их запирали каждую ночь, но днем – никогда.

Писцы в ужасе глядели на него, ожидая, что он скажет. Перикл заставил себя улыбнуться:

– Думаю, мне нужно пойти и узнать, что происходит, верно?

Может, дело было в том, как писцы сбились в кучу, но они напомнили ему гонцов на поле боя.

– Ты, беги в порт. Узнай, не атакуют ли нас с моря. От моего имени поговори с начальником, а после отыщи меня.

Молодой человек сунул свитки в руки стоявшему рядом с ним и метнулся прочь.

– Ты, – сказал Перикл другому, – иди к стенам и найди там главного. Узнай, отчего подняли тревогу.

Тут вперед выступил третий, сияя глазами и выражая готовность ко всему. Перикл кивнул ему:

– Иди внутрь, Петрос. Скажи, чтобы совет созвал всех стратегов и передал им военное командование. Я пойду к стенам. Когда стратеги будут готовы, пусть присоединяются ко мне, если сочтут это необходимым.

Судя по реакции писцов, Перикл понял, что говорит резко, но он не мог отделаться от нараставшего в нем страха. По всему городу люди сейчас спешно берут в руки щиты и копья, надевают доспехи. Лавки закрываются, из мастерских, таверн, домов и гимнасиев все выходят на улицу. Они отрабатывали эти действия сотню раз, сказал себе Перикл. Ему доводилось надзирать за бегством из демов вокруг Афин, когда тысячи семей хватали свои пожитки и неслись в город.

Тогда это казалось игрой, матери шли вместе с детьми, останавливались купить посуду на Агоре или посмотреть уличное представление. Но его не оставляло смешанное чувство страха и ярости. Только у одного врага хватило бы смелости подойти к стенам Афин, только он мог гнать перед собой, как овец, селян и земледельцев, которые спешат укрыться за крепкими стенами и воротами города. Перикл опустил руку на висевший у пояса клинок. Ему очень захотелось, чтобы здесь был Кимон или Фемистокл, Аристид, Эфиальт, но больше всего – его отец Ксантипп. Только все они один за другим перешли реку, их труды закончились.

Перикл был первым человеком в Афинах. Это подтверждали нервные взгляды членов совета, которые вышли на ступени посмотреть, что происходит. Тогда он понял то, что наверняка прекрасно знали герои его юности: он один, и все люди смотрят на него. С лицом таким мрачным, какого у него не было никогда, Перикл зашагал по Агоре в сторону стен.

* * *

Оказавшись на дорожке, идущей по верху стены, Перикл мог видеть уходящий вдаль изгиб города. Ворота внизу, массивные, дубовые, обитые бронзой и железом, были открыты. Впереди виднелась башня для лучников, где деловито, как птицы у гнезда, сновали люди. Шесть человек, готовые защитить город, посменно несли там караул. Больше стражников стояло на стенах с копьями и щитами, шлемы они не опускали в ожидании приказов.

На этой высоте ветер приятно освежал, не то что внизу, где он носил по улицам запахи стряпни и пота. Перикл мог видеть приближающихся к его городу, отягощенных скарбом людей; они напоминали ползущих по земле муравьев. Он едва верил своим глазам, так много их было. На дороге внизу в ворота уже вливались толпы беженцев, прибывших на лошадях, ослах, пешком, все имущество их было увязано в огромные, перемотанные веревками тюки. Некоторые несли статуи с кладбища, чтобы захоронить их. Сколько же людей, память о которых утрачена, еще лежат в земле после вторжения персов, подумал Перикл.