Золотой век. Книга 2. Империя

На верхнем этаже дома, под крышей, находились четыре спальни. Перикл открывал одну дверь за другой, обнаруживая постели в грязных пятнах и с жужжанием петляющих по воздуху жирных мух. В последний раз он видел Фетиду всего несколько дней назад, тогда она была в полном порядке. Быстро же делает свое дело эта напасть. Может быть, это означало, что она так же быстро пройдет и будет забыта? Некоторые поветрия так и заканчивались, к примеру лихорадки нынешним летом. Странно, но, когда он вел Фетиду к скамье, она была холодной, а вовсе не пылала от жара…

Перикл открыл третью дверь и увидел лежавшего на постели Ксантиппа. Тот выглядел исхудавшим, в комнате разило рвотой и поносом. Перикл думал, что постепенно привыкнет к самым мерзким запахам, но каждый новый вдох бил по его обонянию.

– О сынок, бедный мой, – произнес Перикл.

Он подошел и сел рядом на постель. Ксантипп медленно моргнул и поднял руку. Перикл взял ее в свою и почувствовал сильнейший жар. Ему доводилось видеть, как трясет в лихорадке раненых. Жар усиливался и усиливался до тех пор, пока не наступала смерть или не вмешивалась Судьба.

– Где врачи? – спросил Перикл.

Ксантипп только покачал головой. Его глаза были до странности широко раскрыты, губы не смыкались. Перикл ощутил, как в него ледяным клинком проникает страх, становится трудно дышать.

– Они… – Перикл склонился, чтобы услышать шепот силившегося говорить сына. – Они отказываются выходить из дома. Им предлагали… золото. Я так хочу пить…

Перикл поискал воду, тряпку… что-нибудь, чтобы смочить губы сыну. И проклял свою непредусмотрительность. В обычное время один из домашних слуг рано утром ходил за водой к фонтану, а в периоды засухи воду приносили из реки, протекавшей к югу от города. Фонтаны пересохли, спартанцы перекрыли ток воды или просто засорились трубы, не имело значения. Перикл понимал: нужно послать кого-нибудь в порт, чтобы принесли сюда новую бочку, одну из тех, что день и ночь доставляли к причалам на лодках. Он мог это сделать. Иначе какой смысл вообще стоять во главе города, если даже такое дело было бы ему не под силу.

– Я добуду воду, Ксан. Обещаю. Ты можешь подождать еще немного? – Сын кивнул, и Перикл, пятясь задом, вышел из комнаты. – Я постараюсь как можно быстрее.

Он сунул голову в соседнюю дверь и обнаружил в комнате Парала, тот был в чуть лучшем состоянии, чем Ксантипп. Лежал в постели, но, увидев отца, сразу приподнялся. Перикл заметил, что он читает, и испытал гордость за сына.

– Ксан и мама очень больны, – сказал Парал. – Думаю, я в порядке, хотя уже не пытаюсь остановить это, из меня все течет и течет.

Он вдруг смутился. Перикл увидел, что постель сына вся мокрая, пропитана жидкостью, имевшей тот же кислый запах, которым провонял весь дом.

– Теперь я здесь. Прости, я должен был прийти раньше. Не знал, что вы все так больны.

– Болезнь поражает внезапно… и сильно, – ответил Парал.

В его глазах тенью промелькнули болезненные воспоминания, и Перикл ощутил новый укол вины. Он занимался городом. Но разве это служит ему извинением.

– Я отправляюсь за водой, – твердо сказал Перикл. – В доме никого, и фонтаны все загрязнены. Я достану воду в порту, но на это уйдет несколько часов.

– Спасибо тебе, – произнес Парал.

С этими словами он снова лег, явно испытав облегчение. Перикл кивнул. Городу придется немного подождать, пока он позаботится о своих мальчиках.

Он шумно спустился с лестницы в полутемную прихожую. Фетида так и сидела там, где он ее оставил. Но Перикл моментально понял: что-то изменилось. Неподвижность мертвецов безошибочно определяют те, кто знаком с ней. Перикл остановился рядом с Фетидой, прикоснулся к ее лицу. Он не ожидал, что его накроет такой волной печали. Между ними всегда что-то оставалось недосказанным, и в тот момент Перикл ясно осознал это. Он закрыл Фетиде глаза, упорно смотревшие в одну точку, мягко поднял ее. Она и правда совсем ничего не весила. Отнес наверх, но ее кровать была грязная, вся в высохших темных пятнах. Опустив тело на деревянный пол, Перикл сдернул с постели белье, открыл ящики и сундуки в поисках свежего.

Каждый кусок ткани был разорван на полосы. Он уже собирался бросить свою затею, когда выдвинул последний ящик в ее комнате. Там лежало платье, которое Фетида надевала на свадьбу, нетронутое и пропахшее плесенью. Она сохранила его, и Перикл, пока раскладывал платье на голых досках кровати и переносил на нее тело покойной, вдруг обнаружил, что плачет.

Снова спускаясь по лестнице, Перикл услышал голос Парала: сын спрашивал его, что происходит, но он не ответил. Дверную задвижку можно было приподнять и потом, тряхнув дверь снаружи, сбросить вниз, но, раз ни у кого в доме не хватило бы сил подойти к двери в ответ на стук, Перикл понял, что по возвращении ему придется сломать ее.