Золотой век. Книга 2. Империя

Была уже ночь, когда Перикл вернулся домой. Он обгорел на солнце и чувствовал себя разбитым от целого дня, проведенного на ногах, за принуждением людей к исполнению своей воли. Даже обратная дорога в город не принесла ему облегчения. Однако у дома на улице стояла груженая повозка. Вокруг собиралась толпа, гоплиты раздавали глиняные амфоры и даже мехи с вином, которые Перикл нашел на складе. Больше таких же повозок прибудет на рассвете. Это только начало.

Перикл постучал в дверь и вспомнил, что задвижка внутри упала. Он нахмурился, жаль, что придется ломать дверь, а потом, прежде чем лечь спать, искать плотника. Еще одна задача в придачу к сотням других, которые ему нужно решать.

Двумя мощными пинками он вышиб дверь и вступил во мрак. Поднимаясь по лестнице, он нес под каждой рукой по амфоре с прохладной водой.

В комнате Ксантиппа было темно, лампа не горела. Перикл сел на край кровати и на ощупь, по памяти отыскал светильник. Он чиркнул кремнем по железу над кусочком шерсти, подул на него и поднес огонек к фитилю. Тот затрещал, заплевался и рассеял золотистым светом ночную тьму.

Сын был мертв, рот приоткрыт, наружу высовывался сухой язык. Скорбь накинулась на Перикла с ужасающей силой. Он прикоснулся к Ксантиппу, потряс его, но тело было холодное, застывшее. Перикл с плачем взял лампу и метнулся в другую комнату.

– Парал! Твой брат! – воскликнул он.

Ответа не последовало, и, когда свет упал на вторую постель, он увидел распростертого на ней безжизненного второго сына. Перикл медленно осел на пол. Накрыл одной рукой лампу и загасил ее ладонью, ощутив боль ожога, но ему было все равно. Некоторые вещи заслуживают темноты.

28

Спартанские солдаты остановили у края лагеря группу коринфских всадников. Никомед отправил к ним одного из своих телохранителей – передать приглашение войти, хотя и не без подозрений. Ни сам он, ни юный царь не вызывали их в Аттику. Никомед не видел основательной причины, зачем дюжина всадников могла бы выехать из своего города и удалиться за перешеек, когда Плистоанакс вышел в поход против своего давнего врага. Не один спартанец одарил коринфян мрачным взглядом, пока те спешивались. Что бы ни привело их сюда, новости у них наверняка недобрые.

Лагерь под стенами Афин был местом неприкрытым, без защитных насыпей. Ряды палаток да отхожие ямы – вот и все его следы на огромном пространстве, где пахло гарью и по ветру носился пепел, который скапливался во всех местах, хоть чем-то похожих на укрытия. Стены Афин находились достаточно близко, они высились и давили так, что трудно было не чувствовать их. Протянувшиеся от города до отдаленного моря, они заполняли собой всю панораму.

Плистоанакс видел, что сбоку приближается его дядя, пока коринфян вели прямиком к нему. Палатка и воинское снаряжение у царя были такие же, как у всех остальных, из личных вещей только бритва да вторая пара сандалий. В летнюю жару Плистоанакс носил лишь легкую тунику, не прикрывавшую ни рук, ни ног. Копис в ножнах из дубленой козьей кожи прилегал к его бедру, шлем, плащ и меч были аккуратно сложены наготове у палатки.

Он не приказывал, чтобы людей из Коринфа обыскали на предмет наличия у них оружия. Все они вооружены, и без того ясно. Во время войны опасность подстерегает всюду. Плистоанакс не выказывал нервозности. Когда коринфяне приблизились, он скрестил на груди руки, готовый слушать, но далекий от того, чтобы доверять им или дружески приветствовать.

Дяде удалось оказаться рядом первым и шепнуть несколько слов, прежде чем незваные гости окажутся в пределах слышимости.

– Помни, эти люди – союзники, – сказал Никомед.

Плистоанакс согласно кивнул, хотя и не смог удержаться от ответа:

– Афиняне тоже были когда-то.

Юному царю не нравилась сама идея, что люди из Коринфа увидят Спарту в такой неудачный момент. Он уже знал: репутация его людей наполовину была завоевана немалым трудом – воинскими навыками и битвами. Остальное представляло собой сложную комбинацию угроз и таинственности. Этим достоянием нельзя разбрасываться. Вторую часть их силы нужно упрочивать даже во время войны, даже общаясь с людьми Пелопоннеса, доказавшими свою лояльность. Спарта сильна не только оружием: это была идея, легенда. И в тот день Плистоанакс являлся ее земным воплощением.

Он не произнес ни слова, когда коринфяне опустились перед ним на одно колено и склонили голову. Так полагалось, учитывая его ранг и титул. Он главнокомандующий и царь. Так что заговорить первым выпало его дяде.

– Владыка Плистоанакс, сын Павсания, приветствует вас. – Никомед сделал паузу, с улыбкой вглядываясь в гостей. – Я, конечно, знаю тебя, Нестос. Помню, какие неоценимые услуги ты оказал нам после землетрясения. Воистину, Коринф – замечательный союзник. Твои спутники мне незнакомы, но, если ты ручаешься за них, их примут как друзей. Разделите ли вы с нами трапезу? Сытная похлебка для ужина почти готова.