Золотой век. Книга 2. Империя

Он увидел, как люди склонили голову, и его охватила волна чувств, слова полились свободнее.

– Это и есть мы, – произнес Перикл громче. – Каждый из нас равен перед законом. Когда мы возвышаем кого-нибудь, то за его качества, а не за принадлежность к знатному роду. Обладающие талантом могут процветать в Афинах. Мы слушаемся наделенных властью. Мы придерживаемся законов, писаных и неписаных. Когда мы отдыхаем от трудов, то устраиваем состязания в спорте или развлечения – прекрасные театральные представления и любовные игры. Мы не такие, как наши враги! Для управления своим государством мы полагаемся не на соглядатаев, не на угрозы и тайны, но на любовь мужчин и женщин к ней, Афине. Мы любим красоту и произведения ума, но это не делает нас мягкотелыми. Нет, это дает нам цель. Спартанцы ломают своих детей, чтобы сделать из них воинов, но мы так смелы, так готовы умирать, потому что делаем это ради чего-то более великого, чем мы сами. В Афинах богатству нужно находить применение, а не хвастать им. Бедность не постыдна, если только человек не отказывается работать, чтобы избежать ее!

Последние слова вызвали ропот ворчливого одобрения, и Перикл улыбнулся, увлекая слушателей за собой:

– Мы внимательны к политике. Если человек не принимает участия в наших дебатах, мы не говорим: «Он занят своими делами», мы говорим: «Ему здесь нечего делать!» Вот за какой город эти люди сражались и погибли. Я говорю всем вам: вспоминайте каждый день их жертву! Сделайте это почетным обычаем в вашей жизни, в вашей работе, в воспитании детей. Павшие сегодня достойны города Афины, это неоспоримо. Говорю вам: взяв их в пример, полюбите Афины снова. Посмотрите на наш город. Нет в мире ничего прекраснее!

На мгновение Перикл склонил голову, давая слушателям время успокоиться. Он не собирался волновать их, но справедливость его слов подтверждали земляные холмики, рядами тянувшиеся во мрак. Люди не отдают свою жизнь за ничего не стоящие вещи.

– А тем, кто остался, – продолжил Перикл мягче, – вдовам и детям, я скажу: знайте, что ваши мужья и отцы, братья и сыновья держались храбро до самого конца. Им выпала честь, и так как они верили в наш город, то и возвеличили его своей жертвой. Если Афина благословила вас сыновьями и дочерями, растите их с этими словами и на этом примере. Город поддержит каждого из них до совершеннолетия. Не из благотворительности. Нет, это заслужено теми, кто лежит в земле. Если вы молоды и полны сил, принесите еще больше детей в этот мир. Они никогда не заменят тех, кто был до них, но они будут чтить их и наследовать созданный ими мир.

Перикл улыбнулся, ощутив полное спокойствие:

– Нет ни более благородных поступков, ни людей лучше их. Наш город – образец. В будущем нам станут удивляться, как дивятся сейчас. Наш дух, наша храбрость обеспечили нам доступ во все моря, во все страны. Мы выходим в мир, и некоторые из нас слишком быстро возвращаются в землю. Может быть, они совершали ошибки, эти люди, но, если так, ошибки эти сегодня смахнули, как слезы с глаз. Пусть ваши сердца воспарят при мысли о славе павших. Они умерли за нас. Их подвиг не забудется. Это венец и награда нашего города. Там, где доблесть проявляется в любви, вы найдете наших людей.

Перикл замолчал, но никто не шелохнулся. В свете факелов он увидел обращенные к нему лица и вдруг заколебался, не зная, как закончить.

– Это ваш дом, ваша земля. Когда будете готовы, возвращайтесь в наш город. Живите жизнью, которую они отстояли для вас и для всех нас.

Достаточно. Перикл спустился по ступеням и пошатнулся, когда Аспазия крепко обняла его. Он едва мог припомнить часть слов, которые сказал, тем не менее люди хлопали его по спине, до боли жали руку. Эфиальт выглядел потрясенным. Эсхил обхватил голову Перикла огромными ручищами и встряхнул, в глазах у него стояли слезы.

– Пойдем, – сказала Аспазия и, взяв его под руку, оглянулась на Эфиальта, Зенона и остальных. – У меня дома есть вино, хватит на всех.

Они поклонились.

Она прекрасна, думал Перикл, ее кожа почти светится в темноте, волосы, как огромная, скрученная в кольцо змея из золотой проволоки. Его второй шанс, заслужил он это или нет.

Аспазия заметила горящие глаза Перикла. Иногда он выглядел так, когда бывал пьян, словно не мог поверить, какое она чудо. Тем не менее Аспазия слегка нахмурилась, было видно, что она чем-то озабочена. Не успел Перикл спросить, что случилось, Аспазия положила свою холодную руку на его голую шею. Перикл, не задумываясь, наклонился, чтобы его поцеловали, но вместо этого Аспазия зашептала ему в ухо:

– Перикл, ты сказал, нужно привести в мир новых детей. Вероятно, наш будет в числе первых.

Он моргнул, когда до него дошло. Аспазия кивнула, довольная, что он заулыбался.

– Да, – сказала она. – Именно.

Аспазия была еще достаточно юна, чтобы немного бояться, но Перикл обхватил ее руками, поднял и закружил. Друзья сразу обступили их. Когда он объяснил, в чем дело, Зенон и Анаксагор снова стали хлопать его по спине. Наверняка у него потом будут синяки.