Читаем Золотой век русской поэзии. Лирика полностью

Дошла ль в пустыни ваши весть,Как Русь боролась с исполином?Старик-отец вел распри с сыном:Кому скорей на славну местьИдти? — И, жребьем недовольны,Хватая пику и топор,Бежали оба в полк напольныйИли в борах, в трущобах горС пришельцем бешено сражались.От Запада к нам бури мчались;Великий вождь НаполеонК нам двадцать вел с собой народов.В минувшем нет таких походов:Восстал от моря к морю стонОт топа конных, пеших строев;Их длинная, густая ратьВсю Русь хотела затоптать;Но снежная страна героевВысоко подняла челоВ заре огнистой прежних боев:Кипело каждое селоТолпами воинов брадатых:«Куда ты, нехристь?.. Нас не тронь!»Все вопили, спустя огоньСъедать и грады и палатыИ созиданья древних лет.Тогда померкнул дневный светОт курева пожаров рьяных,И в небесах, в лучах багряных,Всплыла погибель; мнилось, кровьС них капала… И, хитрый воин,Он скликнул вдруг своих орловИ грянул на Смоленск… ДостоинПохвал и песней этот бой:Мы заслоняли тут собойПорог Москвы — в Россию двери,Тут русские дрались, как звери,Как ангелы! — Своих головМы не щадили за иконуВладычицы. Внимая звонуДуше родных колоколов,В пожаре тающих, мы прямоВ огонь метались и упрямоСтояли под дождем гранат,Под взвизгом ядер: всё стонало,Гремело, рушилось, пылало;Казалось, выхлынул весь ад:Дома и храмы догорали,Калились камни… И трещали,Порою, волосы у насОт зноя!.. Но сломил он нас:Он был сильней!.. Смоленск курился,Мы дали тыл. Ток слез из глазНа пепел родины скатился…Великих жертв великий час,России славные годины:Везде врагу лихой отпор;Коса, дреколье и топорГромили чуждые дружины.Огонь свой праздник пировал:Рекой шумел по зрелым жатвам,На селы змием налетал.Наш Бог внимал мольбам и клятвам,Но враг еще… одолевал!..На Бородинские вершиныСедой орел с детьми засел,И там схватились исполины,И воздух рделся и горел.Кто вам опишет эту сечу,Тот гром орудий, стон долин? —Со всей Европой эту встречуМог русский выдержать один!И он не отстоял отчизны,Но поле битвы отстоял,И, весь в крови, — без укоризны —К Москве священной отступал!Москва пустела, сиротела,Везли богатства за Оку;И вспыхнул Кремль — Москва горелаИ нагнала на Русь тоску.Но стихли вдруг враги и грозы —Переменилася игра:К нам мчался Дон, к нам шли морозы.У них упала с глаз кора!Необозримое пространствоИ тысячи пустынных верстСмирили их порыв и чванство,И показался Божий перст.О, как душа заговорила,Народность наша поднялась:И страшная России силаПроснулась, взвихрилась, взвилась:То конь степной, когда, с натуги,На бурном треснули подпруги,В зубах хрустели удила,И всадник выбит из седла!Живая молния, он, вольный(Над мордой дым, в глазах огонь),Летит в свой океан напольный;Он весь гроза — его не тронь!..Не трогать было вам народа,Чужеязычны наглецы!Кому не дорога свобода?..И наши хмурые жнецы,Дав селам весть и Богу клятву,На страшную пустились жатву…Они — как месть страны родной —У вас, непризнанные гости:Под броней медной и стальнойДощупались, где ваши кости!Беда грабителям! БедаИх конным вьюкам, тучным ношам:Кулак, топор и бородаПошли следить их по порошам…И чей там меч, чей конь и штыкИ шлем покинут волосатый?Чей там прощальный с жизнью клик?Над кем наш Геркулес брадатыйСвиреп, могуч, лукав и дик —Стоит с увесистой дубиной?..Скелеты, страшною дружиной,Шатаяся, бредут с трудомБез славы, без одежд, без хлеба,Под оловянной высью небаВ железном воздухе седом!Питомцы берегов ЛуарыИ дети виноградных странТут осушили чашу кары:Клевал им очи русский вранНа берегах Москвы и Нары;И русский волк и русский песОстатки плоти их разнес.И вновь раздвинулась Россия!Пред ней неслись разгром и пленИ Дона полчища лихие…И галл и двадесять племен,От взорванных кремлевских стенОтхлынув бурною рекою,Помчались по своим следам!..И, с оснеженной головою,Кутузов вел нас по снегам;И всё опять по Неман, с бою,Он взял — и сдал Россию намПрославленной, неразделенной.И минул год — год незабвенный!Наш Александр БлагословенныйПеред Парижем уж стоялИ за Москву ему прощал!<1839>
Перейти на страницу:

Все книги серии Всемирная библиотека поэзии

Возвращение Чорба. Стихи
Возвращение Чорба. Стихи

Сборник рассказов и стихотворений, опубликованных ранее в различных эмигрантских изданиях, был подготовлен Набоковым в июне 1929 г.; вышел из печати в декабре того же года.Спустя четверть века в книге «Русская литература в изгнании» Струве дал сжатый, но очень точный анализ всей набоковской лирики — в том числе и стихотворений из «Возвращения Чорба». «В <…> тщательно отобранных стихотворениях, вошедших в "Возвращение Чорба" <…> срывов вкуса уже почти нет, стих стал строже и суше, появилась некоторая тематическая близость к Ходасевичу (поэту, которого зрелый Набоков ставил особенно высоко среди своих современников), исчезли реминисценции из Блока, явно бывшие чисто внешними, подражательными, утратилось у читателя и впечатление родства с Фетом, которое давали более ранние стихи Набокова (сходство и тут было чисто внешнее, фетовской музыки в стихах Набокова не было, он был всегда поэтом пластического, а не песенного склада). <…> Стихи "Возвращения Чорба" в большинстве прекрасные образчики русского парнасизма; они прекрасно иллюстрируют одно из отличительных свойств Набокова как писателя, сказавшееся так ярко в его прозе: необыкновенную остроту видения мира в сочетании с умением найти зрительным впечатлениям максимально адекватное выражение в слове».Н. Мельников. «Классик без ретуши».

Владимир Владимирович Набоков , Владимир Набоков

Поэзия / Стихи и поэзия
Университетская поэма
Университетская поэма

В конце 1926 года Набоков пишет «Университетскую поэму» — 882 стиха, 63 строфы по 14 строк. Главным предметом исследования в поэме представляется одиночество, будь то одиночество эмигранта, студента или старой девы.«Университетская поэма» — это также дань Пушкину. В поэме такое же количество строк в песне и такая же структура песни, как и в «Евгении Онегине», а ее строфа старательно переворачивает ту форму, которую изобрел для своей строфы Пушкин: четырнадцатая строка в пушкинской схеме становится первой у Сирина, женская рифма превращается в мужскую, а мужская — в женскую. Сирин показывает молодым поэтам, которых он рецензировал, что можно делать со стихом: общая схема, индивидуальные открытия.Несмотря на все ее хрупкое обаяние и великолепный комментарий к Пушкину, «Университетская поэма» все-таки представляется слишком сдержанной, в ней слишком мало пушкинской музыки и пушкинской страстности. Хотя Пушкин бывал и хрупким или холодным, он, кажется, всегда пил жизнь залпом. «Университетская поэма», дивного фарфора сервиз из тридцати шести предметов, позволяет нам разве что цедить жизнь маленькими сладкими глотками. Однако Иван Алексеевич Бунин, великий старейшина эмигрантской литературы, был иного мнения. Сразу после выхода поэмы он написал Сирину письмо, в котором чрезвычайно тепло отозвался о ней.Б. Бойд. «Владимир Набоков. Русские годы»

Владимир Владимирович Набоков , Владимир Набоков

Поэзия / Поэзия / Проза / Русская классическая проза
Горний путь
Горний путь

По воле судьбы «Горний путь» привлек к себе гораздо меньше внимания, чем многострадальная «Гроздь». Среди тех, кто откликнулся на выход книги, была ученица Николая Гумилева Вера Лурье и Юлий Айхенвальд, посвятивший рецензию сразу двум сиринским сборникам (из которых предпочтение отдал «Горнему пути»). И Лурье, и Айхенвальд оказались более милосердными к начинающему поэту, нежели предыдущие рецензенты. Отмечая недостатки поэтической манеры В. Сирина, они выражали уверенность в его дальнейшем развитии и творческом росте: «Стихи Сирина не столько дают уже, сколько обещают. Теперь они как-то обросли словами — подчас лишними и тяжелыми словами; но как скульптор только и делает, что в глыбе мрамора отсекает лишнее, так этот же процесс обязателен и для ваятеля слов. Думается, что такая дорога предстоит и Сирину и что, работая над собой, он достигнет ценных творческих результатов и над его поэтическими длиннотами верх возьмет уже и ныне доступный ему поэтический лаконизм, желанная художническая скупость» (Айхенвальд Ю. // Руль. 1923. 28 января. С. 13).Н. Мельников. «Классик без ретуши».

Владимир Владимирович Набоков , Владимир Набоков

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия
Стихи, 1916
Стихи, 1916

Свою литературную деятельность Владимир Набоков (Сирин) начинал не с прозы, а со стихов. В 1916 г., еще будучи учеником Тенишевского училища, на собственные деньги, полученные по наследству от скоропостижно скончавшегося «дяди Руки» (Василия Рукавишникова), юный Набоков издает книгу стихотворений, которую, как потом чистосердечно признавался писатель, «по заслугам немедленно растерзали те немногие рецензенты, которые заметили ее». Среди этих хищников был преподаватель Тенишевского училища Василий Гиппиус По воспоминаниям Набокова, «В. В. Гиппиус <…> принес как-то экземпляр <…> сборничка в класс и подробно его разнес при всеобщем, или почти всеобщем смехе. <…> Его значительно более знаменитая, но менее талантливая кузина Зинаида, встретившись на заседании Литературного фонда с моим отцом <…> сказала ему: "Пожалуйста, передайте вашему сыну, что он никогда писателем не будет"»Н. Мельников. «Классик без ретуши».

Владимир Владимирович Набоков

Поэзия

Похожие книги