Золотой воскресник

– Да ничего подобного! – воскликнула я, чтобы хоть как-то сгладить ситуацию.

– Похож, похож, – говорит Дина, – ты не видела, как он постарел.

* * *

Докладываю радостно Седову, что после моего письма его рукопись включили в Федеральную программу, теперь дадут деньги на издание, выйдет книга.

Седов – с негодованием:

– Кому ты рассказываешь об этом?! Нет, ты соображаешь? Если ты заглянешь ко мне в душу, ты увидишь, что там горит костер и на этом костре горят книги, все до одной, в том числе и моя!!!

* * *

– Зачем ты выбросила мои ботинки? – кричит Лёня. – Да, молния на них сломалась, ну и что? Утром встал, надел, скотчем прихватил и пошел, а вечером отодрал и лег, потом утром опять прихватил!..

* * *

– Я такой была красильщицей раньше, – говорила Люся. – А сейчас развожу краску, завариваю, кладу предмет, а когда вынимаю – вода стекает, а он остается такого цвета, какого и был. Так что теперь у меня художественный свист выходит на первое место.

Я сидел во Вселеннои

Позвонили из Союза писателей и спросили – какого я года рождения?

– А то у нас тут написано – 1854!

– Так и есть, – я им ответила.

Не стала разочаровывать.

* * *

Серёжка – маленький – спрашивает:

– Я не пойму, мы хорошо живем или плохо?

* * *

Вернулась домой, рассказываю:

– Захожу в журнал “Дружба народов”, в отдел прозы: “Новые писатели нужны в литературе?”

Серёга, не дослушав:

– …Нет, что вы! Старых-то никак забыть не можем.

* * *

– Если б ты знала, – сказал Леонид Бахнов, – как мне пришлось из-за тебя сражаться с корректором. Она хотела у тебя переменить все знаки препинания – на противоположные!

* * *

В 80-е годы художник Анатолий Орехов и Лёня Тишков отправились на заработки в Тюменскую область – расписывать детские сады. Толя был толстяком, решил худеть, да и вообще они старались поменьше тратиться. Письма шли очень долго, поэтому я им послала телеграмму: “Кампанию похудения одобряю и поддерживаю”.

Им ее отдали на почте, они смотрят – одно слово заклеено. Что такое? Оторвали бумажку – а в слове “похудения” пропущена буква “д”.

* * *

Карикатурист Виталий Песков шагает по Цветному бульвару, а ему навстречу бывший сотрудник “Литературной газеты”, немного спившийся, в обеих руках авоськи с бутылками, брюки расстегнуты.

Виталий ему:

– Ты б хоть ширинку застегнул!

А тот развел руки в стороны и отвечает:

– Не на что!

* * *

Якову Акиму принесли телеграмму от Марка Соболя и Григория Граубина из Забайкалья, из города Красный Чакой:

“Пока еще глотка глотает пока еще зубы скрипят тчк”.

* * *

Дочь Якова Акима Ира зашла в Чите к писателю Григорию Граубину. Ее сопровождала церковная женщина, знавшая Граубина исключительно понаслышке и даже не мечтавшая очутиться у него в гостях. Обе они были поражены непритязательностью быта известного писателя на фоне его очевидного духовного богатства.

– Жилище Гоши, – сказала Ира, – можно было бы назвать приютом отшельника, все ветхое, полуразрушенное, – если бы не шкура питона, висевшая на стене и своим экзотическим видом нарушавшая представление о запредельной бедности простого читинца. Хотя церковные люди умеют скрывать эмоции, моя спутница не выдержала и выказала свое изумление. На что старик Граубин воскликнул горделиво: “Это я его убил!..”

* * *

Про Марка Соболя кто-то отозвался уважительно:

– Он хоть и старый был, но ухажёристый.

* * *

В нижнесергинский книжный магазин, к удивлению односельчан Лёни Тишкова, завезли книгу “Самоучитель стриптиза”, внизу помельче подзаголовок: “Стриптиз в домашних условиях”. Новенькое, с иголочки, глянцевое издание. А рядом на полке – выцветшая от времени, пожелтевшая брошюра: “Грибы у дома”.

– Вот как в разные времена манипулируют нашим сознанием! – заметил Тишков, глядя на это странное соседство.

* * *

Я рассказала Ковалю, что была на приеме у психотерапевта и мне установили два синдрома: синдром Отелло и синдром “перелетных птиц”.

– У вас, Юрий Осич, – спрашиваю, – нет ли подобных синдромов?

– “Перелетных птиц” – пожалуй, – ответил Коваль. – А вместо синдрома Отелло у меня синдром Дездемоны.

* * *

Яков Аким и Юрий Коваль после открытия “Книжкиной недели” пригласили нас с Бородицкой в ресторан под названием “НИЛ” (“Негодяи и Лизоблюды”, – Коваль расшифровал), вроде филиала Дубового зала Дома литераторов.

Сначала все было на широкую ногу: соленая форель, борщ, хаш, мы наелись, напились, а нам все подносят закуски, горячее на необъятных тарелках, графинчики с коньяком. В какой-то момент Юрий Осич заерзал и стал намекать, дескать, здесь вообще-то все очень дорого. Но внезапно проголодался и заказал долму. Потом Бородицкая ушла. Мы пировали втроем. Тут пробил час расплаты и обнаружилось, что им не хватает. Я достаю кошелек.

Яша – гордо:

– Я у Марины не возьму.

А Юра:

– Яш, ладно тебе, давай возьмем! Не будем ее обижать. Маринка – это же человек, а не девушка!..

* * *

Яков Лазаревич Аким поздравил дочь Иру с Рождеством. Она поблагодарила, но заметила:

– Хотелось бы, чтобы это поздравление было более осмысленным.

* * *