Золоторогий олень

— Наши гости удивляются, что я белобрыс. А правда, почему я не похож на тебя?

— Пусть удлинится твоя жизнь! Это было так. Кроме меня, у твоего отца была наложница. У меня рождались каждый раз девочки, а у наложницы мальчики. И когда ты родился от наложницы, у меня была новорожденная девочка. Взяли да положили тебя у моих ног, а мою дочь у ног твоей матери.

— А почему наши гости говорят, будто наш хлеб пахнет мертвечиной?

— Чтобы бог дал тебе много дней жизни! Как-то я провожала покойника. На кладбище у дороги увидела спелые колосья, выросшие на лопатке мертвеца. Я сорвала их, очистила и высыпала в корзинку для семян. От тех семян выросла пшеница, из которой спекли хлеб для гостей.

Потом алдар велел позвать пастуха.

— Скажи-ка мне, что это был за баран, которого зарезали для гостей? — спрашивает он пастуха. — Скажи мне правду.

— Оягнилась одна овца и тотчас подохла. Ягненок остался сиротой, а у нас была сука, только что ощенившаяся. Ягненок стал сосать суку и так вырос.

— Вот так гости! — сказал алдар. — Они не простые люди, Лучше вернуть им лошадей, избавиться от них.

Утром рано алдар-вор встал с постели и велел вернуть трем братьям их лошадей, да еще дал им три седла и три уздечки и счастливого пути пожелал.

Так братья нашли своих лошадей у вора-алдара.

ПОП И ЗОНДАБИ

В одном селении жили бедные муж и жена с маленьким сыном. Едва сын подрос, умерла его мать. Хуже прежнего пришлось беднякам. И пошел отец в работники к богатому попу.

Поп уговаривался так:

— Буду кормить тебя с сыном, одежу дам обоим. Если же ты рассердишься на меня, то целый год будешь работать безо всякой платы да еще отдашь мне горсть серебра.

— Ладно, — сказал бедняк. А что он мог еще сказать? И стал работать на попа день и ночь.

Как-то выехал бедняк пахать. Пахал с раннего утра до самого вечера. Поп не прислал ему ни еды, ни воды. Бедняк так устал, что еле на ногах держался.

Кончив работу, вернулся бедняк в селение. Навстречу ему вышел поп с кувшином воды в руках. Когда поп увидел усталого, голодного бедняка, то стал насмехаться:

— Целый день ты жирным объедался. Думаю, пить теперь хочешь, вот принес тебе воды.

Бедняк не выдержал, рассердился, так рассердился, что глаза кровью налились. Бросился он на попа и крепко его побил. Хоть и больно было попу, да стерпел, даже смеялся:

— Ты нарушил уговор. Хоть ты меня избил изрядно, не я рассердился, а ты. Работай теперь на меня даром целый год и еще плати горсть серебра.

Нечего делать, продал бедняк свой старый дом и все, что было в нем, и с трудом выручил горсть серебра. Отдал его попу.

На том бы дело кончилось, если бы сын бедняка Зондаби не сказал отцу:

— Не бойся, мы всегда найдем кусок ячменного чурека. Ты ведь стар стал, и работать у попа тебе не под силу. Сиди дома, а я пойду к попу в работники.

— Правда твоя, — согласился бедняк. — Постарел я, силы больше нет ни в ногах, ни в руках. Дома тоже нет у нас, хотя навес остался. Буду сидеть под навесом, а ты работай у попа.

* * *

На другое утро рано Зондаби отправился к попу.

— Нужен тебе работник?

— Нужен.

— А что дашь за работу?

— Будешь есть и пить вволю да еще дам тебе бурку, два арчи и мешок ячменя в год. Но если когда-нибудь рассердишься на меня, то целый год будешь работать даром да еще дашь мне горсть золота. А если я рассержусь на тебя, то я дам тебе горсть золота. Согласен?

— Согласен.

Стал Зондаби работать у богатого попа. И вот однажды выехал он пахать на четырех волах. Поработал немного, видит, не шлет ему поп ни еды, ни воды, распряг волов, отдохнул, одного вола продал за горсть золота и три круга ячменного чурека, другого вола зарезал, развел костер, шашлыков понаделал столько, что хватило ему самому и чужим работникам, кто в поле работал. Двух других волов пустил пастись, лег под дерево и спал до самого вечера. Вечером Зондаби проснулся, съел все остатки от обеда, запряг двух волов и с песнями вернулся в селение.

Навстречу ему поп идет, в руке держит кувшин воды, сам смеется:

— Ты сегодня целый день объедался жирным, а воды у тебя не было. Несу тебе полный кувшин.

Зондаби обрадовался, соскочил с повозки, схватил кувшин и осушил его, потом говорит попу:

— Правда твоя, жирные волы у тебя, одно сало, целый день ел, пить хочу так, что сказать не могу. Хорошо догадался принести кувшин воды.

Поп не может слова сказать, ни рукой, ни ногой шевельнуть, будто окаменел. Насилу спрашивает работника:

— Где другие два вола? Ты их съел? — и задрожал от злости.

— Не дождался, пока ты принесешь еду, ну, думаю, хозяин решил, что я сам догадаюсь и зарежу вола. Вот я и зарезал. Очень уж жирное мясо было. Даже сейчас пить охота. Принеси еще кувшин воды.

— А другой вол где?

— Другой вол, говоришь? Да я продал его, нельзя же есть мясо без чурека!

Услыхал это поп и рассвирепел, как бешеный пес, бить работника хочет, да боится, зато ругает его на все лады.

Засмеялся Зондаби:

— Уговор, уговор помни! Рассердился на меня — плати горсть золота.

Уплатил поп работнику своему, Зондаби, горсть золота, как же иначе! Уговор. Но говорит ему: